Полное собрание стихотворений

Державин! ты ль сосуд печальный, но драгой,

Объемлешь и кропишь сердечною слезой?

Твою ли вижу я на кипарисе лиру,

И твой ли глас зовет бесценную Плениру?

Зовет ее и вдруг пускает вопль и стон.

О, участь горькая! о, тягостный урон!

Расстался ты с своей возлюбленною вечно!

Прости, сказал ей вслед, веселие сердечно!

Рыдай, певец, рыдай! тебя ли утешать?

Ах, нет! я сам с тобой душой хочу стенать.

Достойна вечных слез столь милая супруга:

Три люстра видел ты вернейшего в ней друга;

Три люстра ты ее прельщался красотой,

Умом, и чувствами, и ангельской душой.

Сколь часто, быв ее деяниям свидетель,

В восторге мыслил я: «Краса и добродетель!

Ах, если бы всегда встречались вместе нам!»

Сколь часто заставал сиротку и вдовицу,

Лобзавших щедрую Пленирину десницу!

Сколь часто в тишине, по зимним вечерам,

Приятною ее беседой научался,

Дышал невинностью и лучшим возвращался—

Довольней и добрей — в смиренный домик мой!

Бывало, ясною сопутствуем луной,

И в мыслях проходя все наши разговоры,

К жилищу твоему еще стремил я взоры;

Стремил и с чувствием сердечным восклицал:

Блажен ты, добрый муж! ты ангела снискал!

И где ж сей ангел днесь? и где твое блаженство?

Увы! всё в мире сем мечта, несовершенство!

Твой ангел к своему началу воспарил,

И рок печаль и плач в храм счастья поселил!

Теперь ты во своих чертогах как в пустыне,

И в людстве сирота! Уж не с кем наедине

И скуку, и печаль, и радость разделить;

К кому сердечные в грудь таинства пролить?

Кто отягченный ум заботами, трудами

Утешит, облегчит нежнейшими словами?

Кто первый поспешит дать искренний совет?

Кто первый по тебе от сердца воздохнет?

Кто первый ободрит бессмертной лиры звуки

И прежде всех прострет на сретение руки?

К кому теперь, к кому в объятия лететь?

Что делать, что начать?.. Крушиться и терпеть!

Конечно, так судьбы всемощны предписали,

Чтоб счастье и напасть познал ты, сын печали!

Но воззрим к вышнему! — Кто манием очес

Волнует океан, колеблет свод небес

И солнцы и миры творит и разрушает —

Тот страждущих целит, упадших поднимает.

   Осень 1794

17. К ГРАФУ Н. П. РУМЯНЦЕВУ{*}

Что может более порадовать певца,

Как в лестный дар принять от сына

Почтенный лик его бессмертного отца!

Мне не дозволила судьбина

Быть подвигов его певцом.

В то время, как метал он молнию и гром,

Я бедный ратник был, не боле,

И видел не Парнас, но ратное лишь поле;

Я только пению Петрова соплескал,

Который звучною трубою,

Сквозь мрачны веки, путь герою

В храм славы отверзал.

Но мог ли б я и днесь быть чести сей достоин?

Довольно и того мне жребия в удел,

Что рядовый на Пинде воин

Давно желанный лик героя приобрел!

Украшу им свою смиренную обитель,

И, глядя на него, я в мыслях буду зритель

Поверженных градов России ко стопам,

Дрожащих агарян, окованных сарматов

И гибели по всем местам

Надменных супостатов.

А если от такой картины утомлюсь,

Тогда я к сыну обращусь,

И тотчас грустну мысль рассеет луч спокойства,

Забуду вмиг следы печальные геройства

И, сладостной пленен мечтой,

Увижу в райском восхищенье

Всеобще дружество, любезность, просвещенье,

Весь мир одной семьей и всюду век златой.

   1798

18. ПОСЛАНИЕ К Н. М. КАРАМЗИНУ{*}

Не скоро ты, мой друг, дождешься песней новых

От музы моея! Ни фавны рощ дубовых,

Ни нимфы диких гор и бархатных лугов,

Ни боги светлых рек и тихих ручейков

Не слышали еще им незнакомой лиры.

Под мраком грозных туч играют ли зефиры?

Поет ли зяблица, как бури заревут

И с гибкого куста гнездо ее сорвут?

До песней ли и мне под гнетом рока злова?

Еще дымится пепл отеческого крова,

Еще смущенна мысль всё бродит в тех местах,

Недавно где земле навеки предан прах,

Прах старца,^[1] для меня толико драгоценна!

Каких же песней ждать от сердца огорченна?

Печальных. Но почто мне грациям скучать,

Когда твой нежный глас их будет услаждать?

Пускай они твое Послание^[2] читают

И розовый венок любимцу соплетают;

Пускай Херасков, муж, от детства чтимый мной,

То в мир фантазии пусть кажет за собой,

То к райским красотам на небо восхищает,

То на цветущий брег Пенея провождает

И, даже в зиму дней умом еще цветя,

Манит на лирный глас крылатое дитя

И с кротостью влечет, нежнейших чувств владетель,

Любить поэзию, себя и добродетель.

Пускай Державин всех в восторг приводит дух;

Пускай младый герой, к нему склоняя слух,

Пылает и дрожит, и ищет алчным взглядом

Копья, чтобы лететь потрясть землей и адом.

Притворства и в стихах казать я не хочу:

Поется мне — пою; невесело — молчу

И слушаю других иль, взявши посох в руку,

В полях и по горам рассеиваю скуку;

Разнообразности природы там дивлюсь

И сколки слабые с нее снимать учусь.

Как волжанин, люблю близ вод искать прохлады;

Люблю с угрюмых скал гремящи водопады;

Люблю и озера спокойный, гладкий вид,

Когда его стекло вечерний луч златит.

А временем идя — куда, и сам не зная —

Чрез холмы, чрез леса, не видя сеням края

Под сводом зелени, вдруг на свет выхожу

И новую для глаз картину нахожу:

Открытые поля под золотою нивой!

Везде блестят серпы в руке трудолюбивой!

Какой приятный шум! какая пестрота!

Здесь взрослый, тут старик, с ним рядом красота;

Кто жнет, кто вяжет сноп, кто подбирает класы;