Полное собрание стихотворений

2. “Книгу вечности на людских устах…”

Книгу вечности на людских устах

Не вотще листав —

У последней, последней из всех застав,

Где начало трав

И начало правды... На камень сев,

Птичьим стаям вслед...

Ту последнюю – дальнюю – дальше всех

Дальних – дольше всех...

Далечайшую...

Говорит: приду!

И еще: в гробу!

Труднодышащую – наших дел судью

И рабу – трубу.

Что над городом утвержденных зверств

Прокаженных детств,

В дымном олове – как позорный шест

Поднята, как перст.

Голос шахт и подвалов,

– Лбов на чахлом стебле! —

Голос сирых и малых,

Злых – и правых во зле:

Всех прокопченных, коих

Черт за корку купил!

Голос стоек и коек,

Рычагов и стропил.

Кому – нету отбросов!

Сам – последний ошмёт!

Голос всех безголосых

Под бичом твоим, – Тот!

Погребов твоих щебет,

Где растут без луча.

Кому нету отребьев:

Сам – с чужого плеча!

Шевельнуться не смеет.

Родился – и лежи!

Голос маленьких швеек

В проливные дожди.

Черных прачешен кашель,

Вшивой ревности зуд.

Крик, что кровью окрашен:

Там, где любят и бьют...

Голос, бьющийся в прахе

Лбом – о кротость Твою,

(Гордецов без рубахи

Голос – свой узнаю!)

Еженощная ода

Красоте твоей, твердь!

Всех – кто с черного хода

В жизнь, и шепотом в смерть.

У последней, последней из всех застав,

Там, где каждый прав —

Ибо все бесправны – на камень встав,

В плеске первых трав...

И навстречу, с безвестной

Башни – в каторжный вой:

Голос правды небесной

Против правды земной.

26 сентября 1922

“Это пеплы сокровищ…”

Это пеплы сокровищ:

Утрат, обид.

Это пеплы, пред коими

В прах – гранит.

Голубь голый и светлый,

Не живущий четой.

Соломоновы пеплы

Над великой тщетой.

Беззакатного времени

Грозный мел.

Значит Бог в мои двери —

Раз дом сгорел!

Не удушенный в хламе,

Снам и дням господин,

Как отвесное пламя

Дух – из ранних седин!

И не вы меня предали,

Годы, в тыл!

Эта седость – победа

Бессмертных сил.

27 сентября 1922

“А любовь? Для подпаска…”

А любовь? Для подпаска

В руки бьющего снизу.

Трехсекундная встряска

На горах Парадиза.

Эти ады и раи,

Эти взлеты и бездны —

Только бренные сваи

В легкой сцепке железной.

– Накаталась! – Мгновенья

Зубы стиснув – за годы,

В сновиденном паденье

Сердца – вглубь пищевода.

Юным школьникам – басни!

Мы ж за оду, в которой

Высь – не на смех, а на смерть:

Настоящие горы!

29 сентября 1922

“Спаси Господи, дым…”

Спаси Господи, дым!

– Дым-то, Бог с ним! А главное – сырость!

С тем же страхом, с каким

Переезжают с квартиры:

С той же лампою-вплоть, —

Лампой нищенств, студенчеств, окраин.

Хоть бы деревце хоть

Для детей! – И каков-то хозяин?

И не слишком ли строг

Тот, в монистах, в монетах, в туманах,

Непреклонный как рок

Перед судорогою карманов.

И каков-то сосед?

Хорошо б холостой, да потише!

Тоже сладости нет

В том-то в старом – да нами надышан

Дом, пропитан насквозь!

Нашей затхлости запах! Как с ватой

В ухе – спелось, сжилось!

Не чужими: своими захватан!

Стар-то стар, сгнил-то сгнил,

А всё мил... А уж тут: номера ведь!

Как рождаются в мир

Я не знаю: но так умирают.

30 сентября 1922

Хвала богатым

И засим, упредив заране,

Что меж мной и тобою – мили!

Что себя причисляю к рвани,

Что честно мое место в мире:

Под колесами всех излишеств:

Стол уродов, калек, горбатых...

И засим, с колокольной крыши

Объявляю: люблю богатых!

За их корень, гнилой и шаткий,

С колыбели растящий рану,

За растерянную повадку

Из кармана и вновь к карману.

За тишайшую просьбу уст их,

Исполняемую как окрик.

И за то, что их в рай не впустят,

И за то, что в глаза не смотрят.

За их тайны – всегда с нарочным!

За их страсти – всегда с рассыльным!

За навязанные им ночи,

(И целуют и пьют насильно!)

И за то, что в учетах, в скуках,

В позолотах, в зевотах, в ватах,

Вот меня, наглеца, не купят —

Подтверждаю: люблю богатых!

А еще, несмотря на бритость,

Сытость, питость (моргну – и трачу!)

За какую-то – вдруг – побитость,

За какой-то их взгляд собачий

Сомневающийся...

– не стержень

ли к нулям? Не шалят ли гири?

И за то, что меж всех отверженств

Нет – такого сиротства в мире!

Есть такая дурная басня:

Как верблюды в иглу пролезли.

...За их взгляд, изумленный на-смерть,

Извиняющийся в болезни,

Как в банкротстве... “Ссудил бы... Рад бы —

Да”...

За тихое, с уст зажатых:

“По каратам считал, я – брат был”...

Присягаю: люблю богатых!

30 сентября 1922

Бог

1. “Лицо без обличия…”

Лицо без обличия.

Строгость. – Прелесть.

Все ризы делившие

В тебе спелись.

Листвою опавшею,

Щебнем рыхлым.

Все криком кричавшие

В тебе стихли.

Победа над ржавчиной —

Кровью – сталью.

Все навзничь лежавшие

В тебе встали.

1 октября 1922

2. “Нищих и горлиц…”

Нищих и горлиц

Сирый распев.

То не твои ли

Ризы простерлись

В беге дерев?

Рощ, перелесков.

Книги и храмы

Людям отдав – взвился.

Тайной охраной

Хвойные мчат леса:

– Скроем! – Не выдадим!

Следом гусиным

Землю на сон крестил.

Даже осиной

Мчал – и ее простил:

Даже за сына!

Нищие пели:

– Темен, ох, темен лес!

Нищие пели:

– Сброшен последний крест!

Бог из церквей воскрес!

4 октября 1922

3. “О, его не привяжете…”