Полное собрание стихотворений

Всечеловека среди высот

Вечных при каждом строе.

Как подобает поэта – под

Небом и над землею.

После России, где меньше он

Был, чем последний смазчик —

Равным в ряду – всех из ряда вон

Равенства – выходящих.

В гор ряду, в зорь ряду, в гнезд ряду,

Орльих, по всем утесам.

На пятьдесят, хоть, восьмом году —

Стал рядовым, был способ!

Уединенный вошедший в круг —

Горе? – Нет, радость в доме!

На сорок верст высоты вокруг —

Солнечного да кроме

Лунного – ни одного лица,

Ибо соседей – нету.

Место откуплено до конца

Памяти и планеты.

3. “В стране, которая – одна…”

В стране, которая – одна

Из всех звалась Господней,

Теперь меняют имена

Всяк, как ему сегодня

На ум или не-ум (потом

Решим!) взбредет. “Леонтьем

Крещеный – просит о таком-

то прозвище”. – Извольте!

А впрочем, что ему с холма,

Как звать такую малость?

Я гору знаю, что сама

Переименовалась.

Среди казарм, и шахт, и школ:

Чтобы душа не билась! —

Я гору знаю, что в престол

Души преобразилась.

В котлов и общего котла,

Всеобщей котловины

Век – гору знаю, что светла

Тем, что на ней единый

Спит – на отвесном пустыре

Над уровнем движенья.

Преображенье на горе?

Горы – преображенье.

Гора, как все была: стара,

Меж прочих не отметишь.

Днесь Вечной Памяти Гора,

Доколе солнце светит —

Вожатому – душ, а не масс!

Не двести лет, не двадцать,

Гора та – как бы ни звалась —

До веку будет зваться

Волошинской.

23 октября 1932

4. “Переименовать!” Приказ…”

– “Переименовать!” Приказ —

Одно, народный глас – другое.

Так, погребенья через час,

Пошла “Волошинскою горою”

Гора, названье Янычар

Носившая – четыре века.

А у почтительных татар:

– Гора Большого Человека.

22 мая 1935

5. “Над вороным утесом…”

Над вороным утесом —

Белой зари рукав.

Ногу – уже с заносом

Бега – с трудом вкопав

В землю, смеясь, что первой

Встала, в зари венце —

Макс! мне было – так верно

Ждать на твоем крыльце!

Позже, отвесным полднем,

Под колокольцы коз,

С всхолмья да на восхолмье,

С глыбы да на утес —

По трехсаженным креслам:

– Тронам иных эпох! —

Макс! мне было – так лестно

Лезть за тобою – Бог

Знает куда! Да, виды

Видящим – путь скалист.

С глыбы на пирамиду,

С рыбы – на обелиск...

Ну, а потом, на плоской

Вышке – орлы вокруг —

Макс! мне было – так просто

Есть у тебя из рук,

Божьих или медвежьих,

Опережавших “дай”,

Рук неизменно-брежных,

За воспаленный край

Раны умевших браться

В веры сплошном луче.

Макс, мне было так братски

Спать на твоем плече!

(Горы... Себе на горе

Видится мне одно

Место: с него два моря

Были видны по дно

Бездны... два моря сразу!

Дщери иной поры,

Кто вам свои два глаза

Преподнесет с горы?)

...Только теперь, в подполье,

Вижу, когда потух

Свет – до чего мне вольно

Было в охвате двух

Рук твоих... В первых встречных

Царстве – о сам суди,

Макс, до чего мне вечно

Было в твоей груди!

Пусть ни единой травки,

Площе, чем на столе —

Макс! мне будет – так мягко

Спать на твоей скале!

28 октября 1932

“Темная сила…”

Темная сила!

Мра-ремесло!

Скольких сгубило,

Как малых – спасло.

<1932>

“Никуда не уехали – ты да я…”

Никуда не уехали – ты да я —

Обернулись прорехами – все моря!

Совладельцам пятерки рваной —

Океаны не по карману!

Нищеты вековечная сухомять!

Снова лето, как корку, всухую мять!

Обернулось нам море – мелью:

Наше лето – другие съели!

С жиру лопающиеся: жир – их “лоск”,

Что не только что масло едят, а мозг

Наш – в поэмах, в сонатах, в сводах:

Людоеды в парижских модах!

Нами – лакомящиеся: франк – за вход.

О, урод, как водой туалетной – рот

Сполоснувший – бессмертной песней!

Будьте прокляты вы – за весь мой

Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти, —

Пятью пальцами – да от всех пяти

Чувств – на память о чувствах добрых —

Через все вам лицо – автограф!

1932 – 1935

Стол

1. “Мой письменный верный стол…”

Мой письменный верный стол!

Спасибо за то, что шел

Со мною по всем путям.

Меня охранял – как шрам.

Мой письменный вьючный мул!

Спасибо, что ног не гнул

Под ношей, поклажу грез —

Спасибо – что нес и нес.

Строжайшее из зерцал!

Спасибо за то, что стал

– Соблазнам мирским порог —

Всем радостям поперек,

Всем низостям – наотрез!

Дубовый противовес

Льву ненависти, слону

Обиды – всему, всему.

Мой заживо смертный тес!

Спасибо, что рос и рос

Со мною, по мере дел

Настольных – большал, ширел,

Так ширился, до широт —

Таких, что, раскрывши рот,

Схватясь за столовый кант...

– Меня заливал, как штранд!

К себе пригвоздив чуть свет —

Спасибо за то, что – вслед

Срывался! На всех путях

Меня настигал, как шах —

Беглянку.

– Назад, на стул!

Спасибо за то, что блюл

И гнул. У невечных благ

Меня отбивал – как маг —

Сомнамбулу.

Битв рубцы,

Стол, выстроивший в столбцы

Горящие: жил багрец!

Деяний моих столбец!

Столп столпника, уст затвор —

Ты был мне престол, простор —

Тем был мне, что морю толп

Еврейских – горящий столп!

Так будь же благословен —

Лбом, локтем, узлом колен

Испытанный, – как пила

В грудь въевшийся – край стола!

Июль 1933

2. “Тридцатая годовщина…”

Тридцатая годовщина

Союза – верней любви.

Я знаю твои морщины,

Как знаешь и ты – мои,