Полное собрание стихотворений

Но я уж слышу, критик строгий,Твой недоверчивый вопрос:Зачем, свернув с прямой дороги,В свою поэму автор внесНежданно стиль религиозный?О, наших муз диктатор грозный,Ты хмуришь брови. Милый друг,И я, как ты, в сомненьях грешен,Я разделяю твой недуг,И я безверьем не утешен,Богов неведомых ищуИ верить в старых не хочу.

XXVIII

Как ты, я шел в огонь сраженийЗа мыслью гордою вослед.Познал всю горечь пораженийИ все величие побудь!Как ты, я маски ненавижу...

Но тех презреньем не унижу,Кто верить с доской простотой...Свою скептическую шуткуОставь, читатель дорогой,И будь добрее к предрассудку,Чуждая слабости пойми:Не смейся, брать мой, над людьми!

XXIX

О, я завидую глубокоТому, кто верить всей душой:Не так в нем сердце одиноко,Не так измучено тоскойПред неизбежной тайной смерти:Друзья, кто может верить, верьте!..Нет, не стыдитесь ваших слез,Святых молитв и откровений:Кто бремя жизни с верой нес,Тот счастлив был среди мучений.

А мы... во всех дарах землиКак мало счастья мы нашли!

ХХХ

Жила у тетки старой Оля.Их дом – над царственной Невой.Там – скука, роскошь и неволя,И вечный холод ледяной.Там тетка – в платьях черных, длинных,В покоях важных и пустынных.Пред нею – в страхе целый дом.Но с умиленными очамиИ бледным, набожным лицомНеслышно тихими шагамиПо мрачным комнатам весь деньСтаруха бродит, словно тень.

XXXI

Едва услышит имя Бога,Подымет взор свой, полный слезь...

Она курила очень многоДушистых, тонких пахитос:Редсток любил ее, конечно.Всегда жалея бесконечноОвец заблудших и слепых,В своих палатах в воскресеньеОна устроила для нихДушеспасительное чтенье;И чай носил в кругу гостейВо фраке сумрачный лакей.

XXXII

И томно тетушка вздыхала.Каких-то светских дураковИ старых дев она сбиралаДля этих модных вечеров;Но до меня дошли известья:У тетки два больших поместья.Она в имении родном,

Полна глубокого искусства,Была практическим дельцом, —Забыв евангельские чувства;И обирала мужикаПорой не хуже кулака.

XXXIII

Отвергнув ложные мечтанья,Ценила в подданных своихКонсервативные преданьяВремен блаженных, крепостных.Но становилась либеральней,Вернувшись из деревни дальней.Порой умела тонко льститьИ обладала редким даромОсобам важным угодитьФилантропическим базаром.Но ты, читатель, видел самВ столице много этих дам.

XXXIV