Возвратясь из Африки далекойК берегам Италии родной,Шел Франциск в печали одинокойМеж скалами горною тропой.Там, в лазури утренней сияя,Ярче снега, – посреди камнейОбнаженных, ворковала стаяБелокрылых, нежных голубей.И сказал он, подойдя к подножьюЭтих гор, раздумием объят:«Если люди слушать не хотят,Пусть же внемлют птицы слову Божью!»И меж них он радостный стоял:Всех животных в простоте сердечной,Как детей одной природы вечной,Братьями и сестрами он звал.«Сестры-птицы, мир да будет с вами!» —Так он начал проповедь, и вдругВсе затихло. На земле рядами,Слушая, сидят они вокруг.«Сестры-птицы, громкими хваламиВы должны с любовью без концаКаждый день благодарить Творца, —Потому что радостно живете,Не сбирая в житницы плодов,Вы в полях не сеете, не жнете,А Господь под зеленью дубровВас укрыл, заботится о пище,Он вам дал прекраснейший удел —Светлый, чистый воздух как жилище,Перьями, как ризою, одел!Вот за что весь день, лишь луч денницыЗаблестит сквозь утреннюю мглу —И до звезд вечерних, – пойте, птицы,Пойте Богу вечную хвалу!»Он умолк, – и голуби ликуют,И, к нему головки протянув,Крыльями трепещут и воркуют,Смотрят в очи, открывая клюв.И один в лазури необъятнойС этой стаей белых голубейОн меж ними ходит, благодатный,Как отец – среди своих детей.Ризою касается смиреннойИх головок ласковых. Потом,Отпуская Божьих птиц, БлаженныйОсенил с любовью их крестом.И взвилась ликующая стая,И следил он с радостным лицомДолго, долго, как она, блистая,Словно белый снег, под солнцем тая,Исчезала в небе голубом.
III
Так Франциск ни от кого на светеС гордостью не отвращал лица:Божьи твари – все равны, как детиОдного Небесного Отца.И они к нему приходят сами,К людям позабыв вражду свою.Сердцем чист, он в дружбе со зверямиЖил, как первый человек в раю.