Полное собрание творений. Том I. Трактаты и гимны

Здесь нас, конечно же, подстерегает искушение – за неимением установимой причины предположить причину трансцендентальную. «Причиной», однако, может быть лишь установимая величина. Трансцендентальная причина есть, таким образом, contradictio in adjecto, ибо ничто трансцендентальное по определению никоим образом не может быть [нами] установлено. Если мы не желаем рисковать, делая предположение о непричинности, то нам не остается ничего иного, как объявить все так называемые синхронистические феномены простыми случайностями, но тем самым мы приходим в противоречие с результатами экспериментов Райна и иными вполне достоверными фактами. Либо мы вынуждены прибегнуть к соображениям в духе изложенных выше – подвергнув, тем самым, критике принципы нашего мирообъяснения в том смысле, что пространство и время в определенной системе лишь тогда представляют собой постоянные величины, когда они измеряются вне зависимости от психического состояния. Так в основном и происходит при естественнонаучных экспериментах. Если же происходящее наблюдается вне экспериментальных ограничений, то наблюдатель может прийти в известное эмоциональное состояние, при котором пространство и время станут изменяться в сторону сокращения. Всякое эмоциональное состояние вызывает изменение сознания, которое П. Жане охарактеризовал как «abaissement du niveau mental», т.е. при нем наступает известное сужение сферы сознания при одновременном усилении безсознательного, что (особенно в случае сильных аффектов) понятно без дальнейших объяснений даже и непрофессионалу. Тонус безсознательного в известной степени повышается, вследствие чего легко возникает уклон в направлении от безсознательного к сознанию. Сознание тем самым попадает под влияние безсознательных, инстинктивных импульсов и содержаний. Последние, как правило, являют собой комплексы

, которые в конечном итоге покоятся на архетипах, т.е. «инстинктивной модели» («instinctual pattern»). Наряду с этими последними в безсознательном присутствуют

сублиминальные восприятия

, а также забытые (т.е. либо только на данный момент не воспроизводимые, либо не воспроизводимые вообще, образы воспоминаний). Под сублиминальными содержаниями следует подразумевать восприятия того, что я обозначил бы как необъяснимое «знание», или «присутствие» (Vorhandensein). В то время как восприятия могут быть отнесены к возможным или вероятным подсознательным чувственным возбуждениям, «знание» или «присутствие» безсознательных образов либо не имеет распознаваемой основы, либо налицо распознаваемые причинные отношения к известным, ранее уже имевшимся (зачастую архетипическим) содержаниям. Однако эти образы (независимо от того, коренятся ли они в уже имеющихся основаниях или нет) состоят в отношениях аналогии или эквивалентности, т.е. в отношении осмысленному с объективными событиями, не имеющими с ними никакой – ни распознаваемой, ни даже мыслимой – причинной связи. Как, например, может удаленное в пространстве или даже во времени событие стать причиной возникновения соответствующего психического образа, если необходимый для его передачи энергетический процесс невозможно даже помыслить? Сколь бы непонятным это ни выглядело, мы все же, в конце концов, вынуждены предположить, что в безсознательном налицо нечто вроде априорного знания или, лучше сказать, такое «присутствие» событий, которое не имеет под собой никакой причинной основы. В любом случае, наше понятие причинности оказывается непригодным для объяснения фактов. При этом запутанном положении вещей имеет смысл вспомнить вышеприведенное доказательство, что лучше всего сделать на материале наших примеров. В случае с экспериментом Д. Райна я делаю предположение, что вследствие напряженного ожидания (т.е. эмоционального состояния испытуемого) уже имеющийся – верный, однако безсознательный – образ результата дает возможность сознанию выдать более чем просто вероятное количество угадываний. Сон о скарабее есть осознанное представление, обусловленное тем, что [в сознании] уже возник образ ситуации, которая реально возникает лишь на следующий день, а именно – рассказа о сне и последующем появлении жука. Жена моего умершего пациента бессознательно знала о надвигающейся смерти супруга. Стая птиц вызвала в ее памяти соответствующие образы воспоминаний и тем самым страх. Точно так же почти одновременный сон о насильственной смерти друга проистек из уже имеющегося безсознательного знания о ней.