Полное собрание творений. Том I. Трактаты и гимны

Агриппа был старшим современником Теофраста Парацельса и оказал на последнего довольно значительное влияние[1271]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мышление Парацельса во всех отношениях выглядит пронизанным идеей соответствия. Так, Парацельс говорит: «Кто желает стать философом и при том философствовать не ложно, тот должен так расположить основание философии, чтобы объединить небо и землю в один микрокосм, и тогда не погрешит ни на волос. И кто хочет писать об основании медицины, тот равно не погрешит ни на волос, если из микрокосма определит ход неба и земли: так что философ ничего иного не найдет в небе и в земле, чего не нашел бы также в человеке. И дабы врач ничего не видел в человеке, чего не имели бы небо и земля: и эти два не иначе различались бы друг от друга, как в образе формы, и с тем вместе форма в обеих сторонах понималась бы в одной вещи и т.д.[1272] С психологической заостренностью на врача в «Парагрануме»[1273] значится: «Потому не четыре, но один Аркан, однако о четырех углах, полагается, словно башня на четырех ветрах. И сколь мало у башни может недоставать угла, столь же мало врач может не досчитаться единой части... И в то же время знает, как посредством яйца в его скорлупе изображается мир, и как птенец со всеми своими органами в нем пребывает: точно так же все вещи, что есть в мире и в человеке, должны быть скрыты во враче. И как куры воображаемый мир в скорлупе согревают, преображая его в цыпленка, точно так же посредством алхимии могут быть явлены Арканы, философски заключенные во враче... В том лежит заблуждение, что врач не брался должным образом во внимание»[1274]. Что именно означает для алхимии это высказывание, я подробно показал на других примерах в моей [работе] «Психология и алхимия» (1944).

Подобным же образом мыслил и Иоганн Кеплер. Так, например, в своем «Tertius interveniens»[1275]

(1610)[1276] он говорит: (Нижний мир привязан к небу, и силы его свыше управляются) «по учению Аристотеля: а именно, что в этом нижнем мире или земном шаре скрыта духовная природа, способная к геометрии, которая ex instinctu creatoris, sine ratiocinatione[1277] восторгается геометрическими и гармоническими связями небесных световых лучей, поощряя и подталкивая их к употреблению собственных сил. Я не могу сказать, все ли растения и животные, так же как и земля, обладают этой способностью. Сие отнюдь не невозможная вещь... повсюду instinctus Divinus, rationis particeps[1278], а отнюдь не собственная человеческая мудрость. То же, что человек с его душой и ее низшими силами имеет такое же сродство с небом, как и земля, может быть испытано и доказано множеством способов»[1279].

Об астрологическом «характере», т.е. астрологической синхронности, он говорит следующее: «Сей характер коренится не в теле, ибо оно слишком несподручно к тому, но в самой природе душ, которая выглядит как точка, почему она может быть трансформирована в точках confluxus radiorum[1280]

, и которая причастна не только тому разуму, благодаря коему мы, люди, называемся разумными, в отличие от иных живых тварей, но которая имеет и иной, прирожденный ей, разум, что без долгого изучения, в единый момент постигает geometriam[1281], как в radiis[1282], так и в vocibus или в Musica.[1283]"[1284] «В-третьих, также и то дивно, что природа, принимающая сей характер, подвигает также и все родственное ей к некоторым подобиям в constelationibus coelestibus[1285]

. Когда мать на сносях и время естества ее подошло, природа изыскивает день и час для родов, что сходен неба ради (поп qualitative, sed astronomice et quantitative[1286]) с родами у матери ее двоюродного или родного брата...»[1287] «В-четвертых, всякая природа знает не только свой собственный characterem coelestem[1288], но во всякий день также и небесные расположения столь хорошо, что всякий раз, когда некая планета (подходит) (к) ней de presenti в ее characteris ascendentem[1289] или loca praecipua[1290]

, особенно в Natalitia[1291], она всякий раз особым образом на то ответствует или от сего ободрение ощущает»[1292].

И. Кеплер предполагает, что тайна чудесного соответствия имеет свое основание в Земле, ибо последняя, по его мнению, одушевлена посредством anima telluris[1293], в пользу существования которой он приводит ряд доказательств, среди прочего постоянное подземное тепло, свойственное земной душе порождение металлов, минералов и ископаемых, facultas formatrix[1294], подобную способности материнского чрева и способную порождать во внутренностях земли такие образы, которые обычно появляются лишь снаружи, а именно – кораблей, рыб, царей, пап, монахов, солдатов и т.д.[1295], далее – ее способность к геометрии, ибо в кристаллах она порождает пять тел и шестиугольных фигур. Anima telluris способна ко всему этому по изначальному побуждению, а не посредством человеческого размышления или заключения[1296].