Полное собрание творений

И прежде всего знай, чадо мое, что человек от человека очень отличается, [а поэтому] и монах от монаха. Есть души мягкого нрава, которые слушаются с большой легкостью. Есть и души жесткого нрава, которые не подчиняются легко. Они отличаются, как вата от железа. Вата требует только помазания словом. А железо требует огня и печи искушений для обработки. И такой [человек] должен иметь терпение в искушениях, чтобы произошло очищение. Когда у него нет терпения, он, [словно] светильник без елея, вскоре угасает и пропадает.

И когда у кого-нибудь природа жестче железа и он приходит монашествовать, тогда лишь только выходит на поприще — сразу отступает от послушания. Сразу слагает с себя обеты и отказывается от битвы. И видишь: только отойдет немного благодать, чтобы было испытано его произволение и терпение, как сразу он бросает оружие и начинает раскаиваться, что пошел в монахи. И проводит дни свои полный преслушания и горечи, весь — противоречие и возношение.

Мало-помалу, по молитвам Старца, благодать прогоняет тучи искушений, чтобы [новоначальный] немного пришел в себя и отрезвился. Но он вскоре снова — своеволие и преслушание, снова — возмущение и смятение.

Ты пишешь о брате, которого там видишь, и удивляешься, как он столько труда вкладывает в свое [монастырское] служение, а внутри него всё еще господствует гордость. Но неужели ты считаешь, что человеку легко победить страсть?

Добрые поступки, и милостыни, и вся внешняя доброта не смягчают надменности сердца. Но умное делание, боль покаяния, сокрушение и смирение — вот что смиряет бесчинное мудрование. И это большой и тягостный труд — непослушный человек.

Только при крайнем терпении можно привести его в хорошее устроение. Только при крайнем терпении старцев, терпимости и любви братьев могут прийти в чувство жестоковыйные послушники. Но вот и они часто бывают необходимы, как правая рука. И почти всегда таким, у кого есть какое- нибудь дарование, которого нет у других, трудно смириться. Они думают: они — что-то, а другие — ничто.

Итак, нужно много труда и много долготерпения, пока не будет разрушено это старое основание гордости и не будет положено другое основание — смирение и послушание Христово. Однако Господь, видя труды и произволение и их самих, и других, попускает им такое искушение, которое противодействует их страсти, и милостью Своей спасает и их — Тот, Кто всем хощет спастися

[23]. Ты же смотри, на кого хочешь быть похожим.

Лучше всего было бы, если бы все были благого нрава, смиренные и послушные. Но если окажется у кого-нибудь природа жестче железа, пусть не отчаивается. Ему нужен подвиг, и благодатью Божией он в силах победить. Бог же не несправедлив, чтобы потребовать одно вместо другого. Как Он дал дарования, так требует и отдачи.

Ведь от начала творения Он на три чина разделил людей: одному дал пять талантов, другому — два, а третьему — один.

У первого — высшие дарования, он имеет более восприимчивый ум и называется богонаученным, ибо принимает [ведение] от Бога без научения [от людей]. Как были в древности Антоний Великий, святой Онуфрий, преподобная Мария Египетская, Кирилл Филеот[24], Лука Элладский

[25] и тысячи других, которые без наставника стали совершенными.

Второй должен быть научен добру, чтобы его делать. Третий же, если и услышит, если и узнает [о добре,] прячет это [знание] в землю: не делает ничего.

Вот поэтому существует такое различие среди людей и монахов, которое ты видишь. И поэтому прежде всего — познай самого себя. То есть узнай о самом себе, какой ты есть. Каков ты воистину, а не каков ты думаешь, что ты есть. С этим знанием становишься мудрее всех людей. С таким познанием себя и в смирение приходишь, и благодать получаешь от Господа. Если же не приобретешь самопознания, а рассчитываешь только на свой труд, знай, что всегда будешь находиться вдали от пути. Ибо не говорит Пророк: «Виждь, Господи, труд мой», а «Виждь, — говорит, — смирение мое и труд мой»[26]

. Труд — для тела, смирение — для души. И опять-таки то и другое вместе, труд и смирение, — для всего человека.

Кто победил диавола? Тот, кто познал собственную немощь, страсти и недостатки, которые у него есть. Боящийся познать себя пребывает далеко от знания и ничто другое не любит, как только видеть ошибки у других и их судить. Он не видит у других дарований, а видит только недостатки. Не видит в себе недостатков, а только дарования. И это воистину недостаток, которым страдаем мы, люди восьмого века[27], не признающие дарований друг в друге. Один лишен многого, но многие вместе имеют всё. Что есть у одного, того нет у другого. И если мы признаём это, то приобретается большое смирение. Ведь [тогда] чтится и прославляется Бог, Который разнообразно украсил людей и сотворил неравными все Свои творения. И неправы нечестивые, хотящее ввести равенство, ибо извращают Божие творение. Бог вся премудростию сотворил[28].