Полное собрание в одном томе

Тут она опять взяла свой белый платочек и сказала: «Арвегерс, домой!» И все человечки разом исчезли. Когда королевич проснулся, то очень обрадовался, а королевна сказала ему: «Когда пробьет шесть часов, тогда иди домой». Он так и сделал; и король спросил его: «Что же ты, вырубил лес?» — «Да», — сказал королевич. Когда они все сели за стол, король сказал: «Не могу еще отдать за тебя свою дочку; ты должен мне еще одну службу сослужить». Королевич спросил: «Какую службу?» — «Есть у меня большой пруд, — сказал король, — завтра должен ты туда сходить и вычистить мне его так, чтобы он был как зеркало и чтобы водились в нем всякие рыбы». На следующее утро король дал ему стеклянную лопату и сказал: «В шесть часов вечера пруд должен быть готов». Пошел королевич на пруд, ткнул лопатой в тину — и лопата сломалась; ткнул киркой в тину — и та сломалась. Видя это, он совсем растерялся… В полдень же принесла ему молодая королевна поесть и сказала: «Ну что? Как?» — «Совсем плохо! — отвечал королевич. — Видно, придется мне сложить свою голову: мне даже и приступить к работе не с чем!» — «О, — сказала она, — ступай сюда да покушай сначала чего-нибудь, тогда у тебя на душе повеселеет». — «Нет, — сказал он, — есть я ничего не могу; я слишком уж опечален». Тут она его приманила ласковым словом и заставила поесть. Потом стала у него в голове перебирать и усыпила его; когда же он заснул, взяла она платочек, завязала на нем узелочек, ударила узелочком трижды в землю и сказала: «Арвегерс, сюда!» И явились опять к ней множество земляных человечков и все стали спрашивать, чего она желает? В течение трех часов приказала она им пруд совсем вычистить, и он должен был блестеть как зеркало — хоть глядись в него! — и всякие рыбы должны были в нем водиться. Пошли человечки на пруд, созвали к себе всех своих на помощь — и поспела работа их через два часа. Потом опять пришли к королевне и сказали: «Все мы исполнили, что было приказано». Тогда взяла королевна платочек, ударила трижды в землю и сказала: «Арвегерс, домой!» И все они исчезли. Проснулся королевич — видит, что готова работа. Тогда ушла и королевна и сказала, чтобы он в назначенное время приходил домой. Как он пришел, король его спросил: «Что же? Очищен ли пруд?» — «Очищен», — отвечал королевич. «Ну хоть ты и очистил его, — сказал король, — однако же я не могу за тебя выдать мою дочь. Прежде ты мне еще одну службу сослужи». — «Да что же еще?» — «А вот на той большой горе, что вся заросла колючим терновником, ты весь терновник выруби, построй там большой замок, прекрасней которого нельзя было бы вообразить, и чтобы в том замке было все для житья необходимое». Когда на другой день королевич поднялся, король дал ему стеклянный топор и стеклянный бурав и все приказал закончить к шести часам. Чуть только он ударил топором по первому терновому кусту, как топор рассыпался вдребезги, да и бурав тоже оказался непригодным к делу. Запечалился королевич и стал поджидать свою милую — не поможет ли хоть та ему из беды выпутаться? В самый полдень она и пришла к нему, и принесла ему поесть; он пошел ей навстречу, рассказал ей все, что случилось, поел того, что она ему принесла, и дал ей погладить свою голову — а сам заснул. И опять она по-прежнему трижды ударила узелком платка в землю и проговорила: «Арвегерс, сюда!» И опять явилось столько же земляных человечков и спросили ее, чего она желает? «В течение трех часов, — сказала она, — должны вы очистить гору от всего кустарника, а на верху горы должны поставить замок, из красивых красивейший, и все необходимое для жизни должно в замке том быть налицо». Пошли они, созвали всех своих на помощь, и когда истекло назначенное им время, все было уже готово. Пришли они затем к королевне и доложили об этом, а та опять ударила платочком трижды по земле и сказала: «Арвегерс, домой!» И они тотчас исчезли. Когда королевич проснулся и все это увидел, то обрадовался, как птичка радуется среди воздушного простора. Немного спустя пошли они домой. Король и спросил у королевича: «А что же? Замок-то готов?» — «Да», — отвечал королевич. Усевшись за стол, король сказал: «Моей младшей дочери я отдать за тебя не могу, пока не просватаю двух старших». Тогда королевич и королевна были очень опечалены, и королевич решительно не знал, чем своему горю помочь.