Полнолуние

– Ну, если ты так хочешь… – пожал плечами Уилл и передал ей коричневый свитер, который взял со стула.

32

Когда они подъехали к дому, Уилл настоял на том, чтобы проводить Молли до самой двери. Молли прошла вперед него, даже не прореагировав на дружеское приветствие Порк Чопа, залившегося восторженным лаем. В доме горел свет. Окна выделялись в ночи теплыми желтоватыми островками. На крыльце было темно, но не настолько, чтобы нельзя было различить лицо Уилла, который, разумеется, поднялся по лестнице вслед за Молли.

– Ну, никто на меня не напал. Можешь теперь оставить меня.

– Только после того, как ты зайдешь в дом, – спокойно отведи Уилл.

Он хранил такое спокойствие по поводу того, как она обошлась с ним, что Молли буквально сходила с ума от злости. Любой другой парень, независимо от того, спала ли она с ним – а, надо признать, спала она не с одним, – к этому времени уже умолял бы об объяснениях. В самом деле, отказ, сделанный в такой форме, действовал на мужчин как красная тряпка на быка. Молли давно усвоила для себя, что чем настойчивее их отвергаешь, тем сильнее они воспламеняются.

Но этот мужчина был исключением.

– Хорошо, – огрызнулась она и вставила ключ в замочную скважину. Распахнув дверь, она увидела, что в кухне горит свет, но никого нет. В гостиной работал телевизор, и она предположила, что ее домашние там.

– Молли, это ты? – донесся голос Эшли, подтвердивший догадку Молли.

– Да, я, – ответила Молли и обернулась к Уиллу, загораживая собой вход в дом.

– Я так понимаю, ты не приглашаешь меня зайти. – В его голосе она опять уловила усмешку. Он придерживал сетчатую дверь, так чтобы она не могла закрыть ее прямо у него перед носом.

– Нет, не приглашаю.

– Ты не поцелуешь меня на прощанье? Молли даже не удостоила его ответом.

– Что подумают твои братья и сестры?

Как ни трудно было в это поверить, но он на самом деле дразнил ее! Молли стиснула зубы.

– Сказать по правде, меня это не очень волнует. Я просто хочу, чтобы ты ушел отсюда и убрался из моей жизни.

Последовала короткая пауза, и Уилл улыбнулся ей.

– Мне кажется, ты кое-что забыла.

– Что? – насторожилась Молли.

– Обо мне персонально ты можешь думать что угодно, но в профессиональном плане ничего не изменилось. Ты все еще работаешь на меня, выполняешь мои указания, и для всех окружающих я остаюсь твоим возлюбленным. Понятно?

Молли уставилась на него. Она действительно забыла об этом. Выходит, ей не удастся вычеркнуть его из своей жизни. Ей придется видеться с ним каждый день, до тех пор пока он не вернется в Чикаго.

И опять правила игры диктовал он.

– Поспи немного, дорогая, – с трогательной нежностью в голосе произнес Уилл.

Краем глаза уловив приближение Эшли, Молли предположила, что влюбленные интонации предназначались для ее слуха. Потом Уилл положил руку ей на затылок и, наклонившись, крепко поцеловал в губы.

– Больше этого не делай, – сердито прошептала Молли, когда он отпустил ее. Но, словно назло, он игриво тронул ее за подбородок, бодро пожелал Эшли спокойной ночи и только после этого сошел с крыльца.

Она даже не смогла доставить себе удовольствие захлопнуть за ним дверь. В присутствии Эшли ей пришлось аккуратно закрыть ее, и вся злость вылилась на замок, который она заперла с дикой яростью.

– Ты что-то рано вернулась, – произнесла наивная Эшли. – А что, Уилл не захотел зайти?

Молли выдавила из себя улыбку, и это было очередное притворство в длинной череде лжи.

Потом она удалилась в свою комнату, легла в постель и всю ночь не смыкала глаз.

Было около полуночи, когда Уилл вновь оказался возле дома Молли, проезжая мимо. Расставшись с Молли, он решил использовать неожиданно высвободившееся время, чтобы возобновить прерванный обыск в офисе Говарда Лоуренса На этот раз ему удалось отыскать более чем занятный документ: записку, по содержанию очень напоминавшую шантаж.

Состряпанная из вырезанных из газет и журналов букв, наклеенных на белую писчую бумагу, она гласила: «Я зНаю, ЧТо тЫ сделал». В ней не было ни скрытой угрозы, ни требования выкупа. Из этого Уилл сделал вывод, что записка была не первой, но поиски других не увенчались успехом. И все-таки интуиция, которая редко подводила его, подсказывала, что он нащупал горячий след. По правде говоря, его так и не убедила версия о самоубийстве Лоуренса. Насколько он мог судить, этот человек не был способен на такой шаг. И вот теперь у него в руках было первое конкретное доказательство того, что он не ошибался. Каким-то образом кто-то узнал, что Лоуренс говорил с ним, и использовал это в качестве орудия шантажа. Было ли убийство Лоуренса логическим завершением шантажа? Это казалось вполне вероятным.