Полнолуние

Его безошибочная интуиция, казалось, подводила его на этот раз. Уилл даже знал причину: он не мог сконцентрироваться на расследовании с должной степенью внимания. И ответ на напрашивающийся в этой связи вопрос «Почему?» маячил сейчас на экране: Молли. Она отвлекала его, занимая все его помыслы, уводила в сторону от основного дела.

Он вынужден был признать, что отношения с Молли мешали его работе.

Открылась дверь автофургона. Уилл отвлекся от экрана, взглянув на Мерфи, который, одетый в форму рабочего фирмы по озеленению, явился на полчаса раньше назначенного времени. Мерфи, казалось, удивился, увидев коллегу. Они условились, что Уилл, выступавший в роли приятеля Молли, будет по возможности держаться подальше от автофургона.

Одного взгляда на экран монитора, казалось, хватило Мерфи, чтобы ответить на немой вопрос относительно присутствия Уилла. Уилл вспыхнул румянцем и с трудом удержался от того, чтобы не выключить монитор.

– В пятнадцатой конюшне все спокойно, – сказал Уилл, непринужденно отворачиваясь от монитора.

Мерфи не так-то легко было одурачить. Он вольготно расположился на диване и достал из бумажного пакета шоколадный батончик.

– Ну как сегодня Мисс Вудфордский округ? – спросил он, вглядываясь в изображение Молли на экране и протягивая Уиллу пакет со снедью.

Мисс Вудфордский округ. Хорошо придумано. Уилл пожат плечами и отказался от предложенного пакета.

– Прекрасно, насколько мне известно.

Мерфи откусил батончик и вновь взглянул на экран.

– А мне кажется, что нет.

– Что ты имеешь в виду? – Уилл развернулся кругом и вновь уставился на экран.

– Она плачет.

Молли, стоя на коленях, разбрасывала свежую солому в стойле. Теперь она оказалась лицом к камере. Уилл отчетливо разглядел бегущие по ее щекам слезы.

На какое-то мгновение он словно прирос к стулу.

– Черт, – сказал Уилл и поднялся.

Мерфи, паршивец, ухмыльнулся, когда Уилл выскочил из фургона.

Хотя уже совсем рассвело, в конюшне горел свет. Кивнув охраннику, Уилл прошел в конюшню. Охранник безразлично кивнул ему в ответ. В стойле возле двери коротышка-конюх увещевал на испанском разбушевавшуюся, по всей видимости, лошадь. Конюх обернулся, когда вошел Уилл, но ничего не сказал. Лошадь фыркала и брыкалась. Уилл миновал несколько пустовавших стойл, потом прошел мимо ослицы – он забыл, как ее звали, – которая при его появлении навострила уши. Одна из лошадей, выставив голову из стойла, наблюдала за ним прямо-таки с человеческим любопытством.

Молли была в самом дальнем стойле. Уилл подошел к нему и оперся руками на дверцу. Она все еще стояла на коленях, спиной к нему, и щедро посыпала пол соломой. Верхний свет падал на ее темные волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам. Уилл вдруг подумал о том, что раньше она никогда не приходила на работу с распущенными волосами. Потом предположил, что она, вероятно, скрывает отметину на шее. Он не ставил девушкам засосы со школьных времен. Вспомнив об обстоятельствах появления на свет этого, последнего, он испытал сладкую боль желания, которая тут же отозвалась легким покалыванием язвы. Уилл усмехнулся собственной реакции. В старых джинсах и кроссовках, в расстегнутой фланелевой рубашке, надетой поверх водолазки, Молли все равно была прекрасна и даже провоцирована в нем обострение давней болезни. Она поднесла руку к глазам и сердито вытерла их.. Он отчетливо расслышал всхлипывание.

– В чем дело, Молли? – Голос его прозвучал нежно.

Она как ужаленная вскочила на ноги и резко обернулась к нему, растирая щеки руками.

– Что ты здесь делаешь? – Она была настроена враждебно, но все испортила, громко всхлипнув.

– Я просто оказался поблизости… – с иронией произнес он и, открыв дверцу, прошел в стойло. – Ты скажешь мне, в чем дело, или мне самому нужно догадаться? – Голос его стал строже. – Что, Майк?

Он остановился прямо перед ней. Она взглянула на него, и он увидел, что, несмотря на все усилия, ее большие карие глаза были затянуты пеленой слез. Он задался вопросом, давно ли она плачет. Судя по всему, давно.

– Уходи, – сказала она, когда очередная слезинка сползла на ее щеку. Чертыхнувшись, она смахнула ее рукой и сурово посмотрела на него.

– Что-то случилось с кем-то из детей? – Беспокойство, овладевшее им, удивило его самого. Как и старшая сестра, младшие Балларды умудрились растопить его сердце.

– Нет, – резко произнесла Молли. И, отвернувшись от него, взялась за вилы, которыми принялась разбрасывать солому. – Уходи. Я не хочу тебя видеть. Да и неприятностей не оберешься, если тебя здесь увидит мистер Симпсон. Нам не положено принимать гостей во время работы.

– Я не уйду, пока ты мне не скажешь, что произошло. Мне почему-то кажется, что ты не из тех, кто плачет просто так, в приступе предменструального синдрома.

Уилл имел богатый опыт общения с женским полом, а потому знал, что упоминание о предменструальном синдроме действовало на них как красная тряпка на быка; Молли не была исключением. Она резко обернулась к нему – глаза ее горели, зубы стиснуты, в руках зажаты вилы.

– Вон, – процедила она сквозь зубы.