Полнолуние

— Дом смерти, населенный покойниками, овеянный ужасом! Тени умерших бродят здесь, злобные демоны готовят гибель всем оставшимся в живых, монотонно бормотал Глеб, уставившись пустыми глазами в угол комнаты.

Разбитое окно с грехом пополам заткнули подушками, но все равно в воздухе ощущался пронизывающий до костей холод октябрьской ночи. Повар устало сидел на кровати, курил сигарету и с опаской поглядывал в сторону своего нового знакомого. Мертвенно-бледное, застывшее словно маска лицо Леонтьева внушало ему непроизвольный страх.

— Воздух насквозь пропитан тлением, всюду пахнет могилой, даже скрип половиц под ногами напоминает треск рассохшихся костей, — продолжал между тем Глеб.

— Заткнись! — не выдержав, рявкнул повар. — Ты здоровый мужик, а причитаешь, как истеричная бабешка! Возьми себя в руки!

— Что? — встрепенулся Леонтьев и недоуменно повел глазами, будто просыпаясь ото сна. — Ты о чем?

— О том, что ты начинаешь сходить с ума! Опомнись! Вернись на землю!

— Действительно! — немного помолчав, сказал Глеб. — Ты абсолютно прав! У меня и впрямь едва не поехала крыша. Страшны не сами по себе убийства, в Чечне я вдоволь на них насмотрелся, а загадочность происходящего, невозможность вычислить маньяка и полное отсутствие связи с остальным миром. Пропади все пропадом! Нужно немедленно уходить отсюда. Непрестанное ожидание смерти гораздо хуже ее самой!

— Гм, — повар в раздумье потер ладонью лоб, — уходить, конечно, надо, но… но… — Внезапно его осенило: — Но не через лес! Маньяк ждет нас там и перестреляет словно куропаток. Вода в реке холодна, однако…

— Господи! Почему я раньше не додумался! — встрепенулся Леонтьев. Река широка, вода холодна, может мышцы судорогой свести, но попробовать стоит! Даст Бог, переплывем!

Через несколько минут они вышли из пансионата и двинулись в сторону реки. Было тихо. В темном небе ослепительно сияла полная луна. Ее белесый зловещий свет придавал окружающим предметам странные очертания. Ветви склонившихся над дорогой деревьев отбрасывали на землю причудливые, кривляющиеся тени. Легкий ветерок, шелестящий опавшей листвой, казалось, шептал неразборчивые угрозы. Промозглый воздух студил тела людей, воровато забирался под одежду. Растрепанные нервы напряглись до предела, и Леонтьев с поваром резко оборачивались при малейшем шорохе, с решимостью отчаяния готовясь дорого продать свою жизнь. Однако ничего не случилось. Перед ними наконец появилась река и уродливые остатки сломанного моста.

— Передохнем? — предложил Леонтьев.

— Нет! — решительно возразил повар. — Нельзя терять ни секунды. Поплыли!

Мокрая ледяная глубина настойчиво тянула вниз. Закоченевшие мышцы слушались неохотно. Перехватывало дыхание. Невидимый обруч неумолимо стягивал грудь. Время остановилось. Леонтьеву казалось, будто не было в его жизни ничего: детства, школы, друзей, армии, войны — будь она неладна! Только слепящий свет полной луны, холод, непослушное тело, тихий плеск воды и приближающаяся смерть. Повар испытывал похожие чувства.

— Господи! — внезапно воскликнул Глеб, ощутив под ногами твердое дно. Неужели? Трясясь от холода, они выбрались на берег.

«Фьють-фьють-фьють», — злобно засвистели над головами пули. Судя по всему, стреляли с противоположного берега.

— Маньяк нас заметил! — крикнул Леонтьев, и оба, пригибаясь, бросились к ближайшим кустам.

— Мудак! Дегенерат! Говно! Подлый раб! Нельзя от тебя и на минуту отлучиться! — гремел в голове страшный, полный лютой ненависти голос. Черкасов горько плакал и против воли изо всех сил лупил себя кулаками по лицу. Затем начал биться головой о дерево.

— Проспал, скотина! Упустил двоих! — продолжал бушевать хозяин. Черкасов механически поднес к виску «макаров» покойного подполковника Королева.

— С этим пока успеется! — более спокойно сказал Ки-ки. — Возвращайся в пансионат и прикончи остальных, засранец!

До самого утра Алексей Романович трудился не покладая рук: взламывал двери номеров, если не получалось — проникал через окна и жестоко убивал оставшихся в живых отдыхающих. Лишь для одного, того, который накануне сошел с ума, Ки-ки разрешил сделать исключение.

— Этот нам не опасен, — злобно хихикнул он, — даже совсем наоборот!

К утру в пансионате «Лесной», кроме Черкасова и несчастного психа, не осталось ни одного живого человека. Однако, несмотря на удачное завершение операции «Очистка», как мысленно называл серию убийств глава фирмы «Олимп», хозяин по-прежнему был недоволен.

— Нерадивый раб! Грязное животное! Скотина! — с ненавистью рычал он. Ничего вы, проклятые людишки, не умеете сделать как следует! Гни-и-и-да! Тех двоих убежавших я готовил на десерт! Сегодня самый лучший день! Пятница! Тринадцатое число! Ну ладно, ты мне скоро за все заплатишь! Чего расселся, пес?! Встать! За работу! Праздник скоро закончится, так пусть финал его произведет впечатление!..

Тот же день. Н-ск. 4 часа 30 минут утра