Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь)

I. Святитель Николай, ныне прославляемый св. Церковью, был примером веры, образцом кротости и учителем воздержания и прочих христианских добродетелей. Из жизнеописаний его известно, что, проводя святую и богоугодную жизнь во все дни, он особенно святил воскресные и праздничные дни сугубою молитвою дома и в храме и сугубыми делами христианского милосердия ко всем бедным и несчастным. Таким образом, этот великий угодник Божий, как и прочие святые, является обличителем тех, кои нарушают покой воскресных и праздничных дней и не только их не проводят по-христиански в молитве, в делах благотворения и в отдыхе от обычных дел житейской суеты, но еще стараются оскорбить их разными нечистыми удовольствиями, неприличными даже и простым дням. (См. Четьи Минеи, 6 декабря).

II. Мы не колеблясь скажем, что среди жизни христиан есть пробел, плачевные последствия коего недостаточно принимаются к сведению, – пробел, состоящий в том, что недостаточно обращают внимание на четвертую заповедь закона Божия, предписывающую празднование воскресного дня и прочих установленных православной Церковью праздников. Поэтому мы считаем себя обязанными призвать к этому предмету все ваше, братия, внимание. Вы, братия, узнаете сами, преувеличиваем ли мы значение этого предмета, и увидите, что здесь дело идет совсем не о внешней стороне вопроса, как утверждают, но касается одного из главнейших условий христианской жизни, – повиновения Церкви и служения справедливости.

Наш план будет очень прост. Мы укажем прежде всего на священное Писание, как главнейший источник нашего учения, а затем обратимся к свидетельству Церкви, и тогда пред вами восстанет то важное значение, какое имеет в жизни христианина воскресный и праздничный день.

а) Открыв книгу Бытия, мы читаем первые страницы этой простой и великой книги, в которой зиждется свет, неведомый древнему миру, свет, освещающий глубокую тьму наших судеб.

В средине библейского повествования, где все имеет свое значение, мы находим и то, что Бог, совершив к седьмому дню дела Свои, которыя Он делал, почил в день седьмой от всех дел Своих и благословил Бог седьмой день, и освятил его; ибо в оный почил от всех дел Своих, которыя творил и созидал (Быт. 2, 2–3).

И так как очевидно, что Бог не нуждался в покое, то что же из этого следует, как не то, что это постановление имело в виду человека, т. е., что суббота, как это возвещает Иисус Христос, дана для человека, который с самых древних времен и праздновал ее, гораздо ранее, чем в форме закона празднование субботнего покоя было узаконено на Синае. Вот первоначальная основа установления дня покоя!

Итак, перед нами Божественное постановление: суббота для человека, – для человека всех времен и мест. Мы прибавим; для человека до падения его. Если она была необходима для него в состоянии невинности его, то не нуждался ли в ней тем более человек падший, человек, подчиненный плоти, видимому миру, суровой необходимости труда, наконец, греху, который постоянно изглаживает из его сердца образ Божий и сознание высокого человеческого назначения?

В книге «Исход»

(гл. 16, 23–30) в первый раз упоминается о субботе, и это упоминание лишь предшествовало еврейскому закону. Самый способ, с каким Моисей напоминает об этом постановлении израильтянам, по поводу сбора манны накануне этого дня, показывает, что он отнюдь не дает им новой заповеди, но восстановляет старую, ослабленную и, быть может, забытую среди тяжких работ в Египте. Теперь же в пустыне, на свободе, можно и должно было ее восстановить. Почему и самое выражение, в котором предписывается четвертая заповедь: помни день субботний еже святити его, показывает, что помнят лишь только то, что уже знают; как и берегут лишь то, что имеют. Поэтому нельзя приписывать синайскому законодательству того постановления, которое оно само переносит за 25 веков назад и заимствует из первых преданий человечества. Очевидно, что еще раньше синайского закона учреждение и соблюдение дня покоя было известно и применяемо даже за пределами еврейского народа, всюду являясь постановлением всемирным и вечным. Века его не уничтожили; оно остается таким же необходимым и священным для нас и в нашей деловой жизни, и в шумной цивилизации, каким было у первых верующих, вносивших с собой под шатер пустыни веру в Бога, первоначальные предания мира и будущность человечества.