Полный курс лекций по русской истории. Часть 1

Если мы обратимся к дотатарскому периоду, в так называемую Киевскую Русь, то увидим там однородный порядок и однородные правонарушения. Очевидно, татарская власть ничего не изменила в старом проявлении этого обычая. Мало того, и этим правом своим она как будто не дорожила и не всегда спешила его осуществлять: самоуправство князей оставалось подолгу ненаказанным. Михаил Хоробрит умер, владея великокняжеским столом и не быв наказан за узурпацию власти. Попранные им права дяди Святослава, санкционированные ранее татарами, не были им восстановлены даже и тогда, когда после смерти Хоробрита власть и стольные города — Владимир и Киев — выпросили себе племянники Святослава, Андрей и Александр. В поколении внуков и правнуков Всеволода Большого Гнезда образовалась даже таковая повадка, которая явно изобличает слабость татарского авторитета и влияния; удельные князья неизменно враждовали с утвержденным татарами великим князем и старались, в одиночку или все сообща, ослабить его. Александр Невский враждовал с великим князем Ярославом Тверским, Дмитрий Александрович — с великим князем Василием Костромским, Андрей Александрович — с великим князем Димитрием Александровичем и т. д. Татары видели все эти свары и усобицы и не думали, что их существование подрывает на Руси значение татарской власти; напротив, не следуя никакому определенному принципу в этом деле, они смотрели на ссоры князей как на лишний источник дохода и цинично говорили князю: будешь великим, «оже ты даси выход (т. е. дань), больши», т. е. если будешь платить больше соперника. Зная это, князья прямо торговались в Орде даже друг с другом. Искали, например, великого княжения Михаил Тверской и Юрий Московский, и Михаил посулил больше «выхода», чем Юрий; тогда Юрий «шед к нему рече: отче и брате, аз слышу, яку хощеши большую дань поступити и землю Русскую погубити, сего ради аз ти уступаю отчины моя, да не гибнет земля Русская нас ради, — и шедше к хану, объявиша ему о сем; тогда даде хан ярлык Михаилу на великое княжение и отпусти я». Таким образом, татарская власть не могла здесь что-либо установить или отменить, так как не руководилась никаким сознательным мотивом. Татары застали на Руси распад родового наследования и зародыши семейно-вотчинного владения; при них продолжался распад, и развивались и крепли зародыши семейно-вотчинного владения. Нарушений этого процесса, давно и глубоко изменявшего основы общественной организации, мы не замечаем.

Во взаимных отношениях северно-русских князей в XIII и XIV вв. несомненно происходят изменения, и, по сравнению их с более древним порядком, мы замечаем, некоторые резкие особенности, которые многие ученые приписывают татарскому игу; но, всматриваясь внимательнее, мы убеждаемся, что причины, вызывавшие эти особенности, действовали в русской земле и раньше татар. К этим особенностям принадлежат:

1) полное пренебрежение родовым единством;

2) передача владений от отца к сыну, иначе — начало вотчинного наследования;

3) оседание княжеских линий по волостям; князья северо-восточной Руси (первые: Ярослав Тверской и Василий Костромской Ярославичи), добившись великокняжеского престола, не идут из удела княжить во Владимир, а присоединяют его к своему княжеству и управляют им из своих уделов;

4) определение междукняжеских отношений договорами, в которых подробно объясняются все частности совместной деятельности и степень зависимости одного князя от другого. Все исчисленные особенности суть прямое следствие того вотчинного характера, какой усвоила себе княжеская власть с самого начала своей деятельности в Суздальской земле. Доверяя надзор за порядком в Русской земле старшему, великому князю, татары без призыва самих князей не имели ни повода, ни желания вмешиваться в княжеские дела. Наконец,

5) и отношение князей к населению не подвергалось постоянному надзору и регламентации татарской власти, определяясь тем же принципом вотчинности. Полнота княжеского авторитета могла, конечно, вырасти от того, что он опирался на татар, но существо княжеской власти оставалось то же.