Полный курс русской истории: в одной книге

Когда наступил покой в княжестве, те же священники сказали Владимиру, что он может вернуться к старым дедовским порядкам, то есть не казнить за преступления, а брать виру, то есть плату, как было прежде. Очевидно, после принятия христианства земли Владимира переживали смутное время, и порядок был утвержден и восстановлен не за один год. За годы правления Владимиру удалось снова подчинить окрестные восточные племена – радимичей и вятичей, которые перестали платить дань, он ходил также на хорватов, ятвягов, собирался завоевать дунайских болгар, но тут случился казус: взяв пленных, князь увидел, что они обуты в сапоги. Добрыня, осмотрев пленников, сказал Владимиру:

«Такие не будут нам давать дани: они все в сапогах; пойдем искать лапотников».

«В этих словах предания, – говорит Соловьев, – выразился столетний опыт. Русские князья успели наложить дань, привести в зависимость только те племена славянские и финские, которые жили в простоте первоначального быта, разрозненные, бедные, что выражается названием лапотников; из народов же более образованных, составлявших более крепкие общественные тела, богатых промышленностию, не удалось покорить ни одного: в свежей памяти был неудачный поход Святослава в Болгарию».

Иными словами, русские князья еще не могли завоевывать народы, стоящие на другом, более высоком уровне развития. Любопытно, но, как и во времена Святослава, русские были отвратительными всадниками. Еще византийские хронисты с удивлением отмечали, что воины Святослава не умеют сидеть в седле. Ничего не изменилось. Владимир, идя по соглашению с Византией на земли болгар, плыл со своим войском в лодках, а берегом шли союзные конные торки. То есть русские умели сражаться только в пешем строю. Это, кстати, объясняет, почему так опасны были для них набеги печенегов – прекрасных всадников. Нормальной конной дружине прогнать и уничтожить конницу печенегов не составляло бы большого труда, но русские предпочитали лодки и пеший строй. Им еще долго пришлось учиться, прежде чем появились конные воины, способные противостоять всадникам.

При Владимире случилась и первая попытка наладить взаимоотношения с западными странами. Своего сына Святополка Владимир женил на польской принцессе, дочери короля Болеслава. Никакого союза из этого предприятия не вышло, напротив, между Киевом и Польшей возник конфликт: туровский князь Святополк решил принять веру жены и восстать против отца, Владимир, предполагая измену, посадил сына с женой и колобжегским епископом Рейнберном в поруб – то есть в тюрьму.

«Необходимым следствием должна была быть война с Болеславом, – пишет Соловьев, – который в 1013 году поспешил заключить мир с немцами и, нанявши отряд войска у последних, равно как и у печенегов, двинулся на Русь. Кроме опустошения страны, мы не имеем никаких других известий о следствиях Болеславова похода, во время которого возникла распря между поляками и печенегами, и Болеслав велел истребить своих степных союзников. Вероятно, это обстоятельство и воспрепятствовало продолжению войны, тем более что все внимание Болеслава было постоянно обращено на запад, и он мог удовольствоваться освобождением Святополка».

Освобождение, скажем, было странным: Святополку уже после смерти Владимира удалось бежать из тюрьмы, упросить короля выделить войско, чтобы вызволить жену и епископа. Но страдания Святополка уже приходятся на другую эпоху – эпоху Ярослава.

Смерть Владимира (1015 год)

Владимир умер в 1015 году. За год до того его сын Ярослав, сидевший в Новгороде, отказался платить дань Киеву, отец на него сильно осерчал, стал собирать войско против ослушника, но разболелся. Летописец так сообщает об этом:

«Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем: бояре – как по заступнике страны, бедные же – как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем».

За то же так любил народ своего киевского князя? Соловьев видит причину вот в чем: