Полотно темных душ

Светящиеся шары не могли осветить всех углов этой пещеры, и Жон заставил их подняться к потолку, как можно выше от пола. Плавными спиралями шары взмыли вверх и осветили молочно-белые известковые наплывы сталактитов, свешивающиеся с потолка пещеры. Мутная вода стекала по их острым сосулькам и падала на пол, образуя по всему пространству пещеры несколько неглубоких луж, сообщающихся между собой. В лужах Джонатан разглядел жирных, мерцающих пиявок и странную зеленую рыбу без чешуи, которая тут же пропала, громко плеснув по воде хвостом. Очевидно, рыбу испугал яркий свет и его движущаяся тень.

Жон подумал об экспериментах, которые он мог ставить в этой пещере, спрятанной от людских глаз гораздо лучше, чем пещера Ивара. Довольный своим открытием, Джонатан пошел дальше, надеясь отыскать выход из подземелья. Он нашел его после долгого, но не трудного подъема по наклонному коридору. Так же как и лаз из пещеры под гостиницей, он едва ли был шире обычной трещины в скале, но все же достаточно широким, чтобы Джонатан сумел протиснуться сквозь него. Судя по всему, гоблины не знали о нем. Выбравшись наружу, Жон очутился на обледеневшем уступе скалы, и порывы холодного ветра трепали его волосы. Потянув носом, Жон уловил горький запах дыма, который ветер доносил сюда из Линде, а поглядев вниз, Жон разглядел в долине неясные очертания домика Маэв.

Итак, его подземелье было достаточно близко, но отлично спрятано. Даже Ивар не сможет ничего сказать ему по поводу всего того, что он намеревался проделывать в своих новых владениях. Тем не менее Джонатан решил хранить свое открытие в тайне ото всех. Боясь, как бы его отсутствие не было обнаружено, он круто развернулся и поспешил обратно, через пещеру в коридоры, чтобы вернуться в знакомый уют крошечной кельи Ивара.

В последующие недели Джонатан совсем перестал появляться в мире, расположенном над его подземными убежищами. Внимательно и точно он переписывал во вторую книгу заклинаний все магические формулы и заклятья, которые он теперь знал. Ему пришлось добавить сюда и те заклинания, на которые он раньше не обращал особого внимания, так как не мог опробовать их в тесном пространстве пещеры Ивара, а применять их на поверхности ему не разрешалось.

Он также потратил много времени на то, чтобы приспособить большую пещеру для своих нужд. Жаркое пламя быстро согрело воду в больших лужах и осушило маленькие. Пиявки сварились, рыба передохла от голода, а голубые ящерки отступили в коридоры и тоннели, которыми Джонатан не пользовался. Яркие цветные огни, пляшущие на стенах, скрасили холодноватую пустоту пещеры, напоминая собой зарю, заключенную в камне.

Храня свою тайну, Жон возвращался в гостиницу через пещеру Ивара, когда это было возможно, а когда невозможно – он выбирался на поверхность и входил в гостиницу через дверь. Его отсутствие было замечено только один раз, но у Джонатана уже был заготовлен подходящий к случаю предлог. Если бы не Сондра, он и вовсе не выходил бы на поверхность, подобно отшельнику поселившись в своей пещере, где стены и потолок были белыми, словно сделанными из кости.

Однажды утром, через несколько недель после того, как он начал работать в своем подземелье, Жон ненадолго отвлекся от своих занятий и уединился в пещере Ивара, чтобы написать новую песню. В ночь праздника он хотел исполнить балладу о трех ведьмах, в которой в поэтической форме было бы представлено идеализированное их падение от неземной грации и красоты к уродству и жестокости, так что сами ведьмы не оскорбились бы, доведись им услышать легенду в его исполнении. Однако и правды в этой песне было достаточно для того, чтобы баллада служила предостережением жителям поселка. Когда работа была закончена, Джонатан решил в последний раз прочесть вслух свои вирши, и тут ему снова почудился таинственный тихий шепот. Неразличимые слова звучали впереди него, позади, из всех углов пещеры. Жон вздрогнул и, произнеся несколько слов, вытянул перед собой руки. Два шара, которые освещали комнату, вспыхнули так ярко, что их свет мог соперничать с солнечным.

Рядом с Джонатаном стояла полупрозрачная тень человека, черты лица которого можно было отчетливо рассмотреть в ослепительном сиянии волшебных шаров. Джонатан пристально всмотрелся в лицо незнакомца, но тень задрожала и стала таять, оставив после себя лишь странную пустоту в памяти да усталость после столь щедрой траты энергии.

Призрак, чем бы он ни был, успел произнести только одно-единственное слово, бывшее в равной степени звуком и донесшейся издалека мыслью, странно знакомой, напомнившей Джонатану о странных снах, которые он видел в разрушенной, продуваемой всеми ветрами крепости Стражей. Это слово было слышно отчетливо, оно прокатилось по всей пещере, многократно отразившись от ее каменных стен:

– Домой…

– Скоро… – с любовью шепнул Джонатан, обращаясь к опустевшей комнате.