Половецкий след

Карась гнал коня по степи, да не совладал, все ж холоп, не конный воин. Споткнулся конь. На полном скаку вылетев из седла, несостоявшийся степной тать Окунев Карась сломал себе шею!

Когда сотники со своими людьми спешился рядом, уже ясно было – зря! Все зря. И переговоры с половцами, и уговоры… Еще и денег им обещал – теперь придется платить, дело чести.

Да еще Кочубара где-то носят черти… Чтоб он сдох! Эх, как же плохо-то все вышло! Как же плохо…

* * *

Между тем лжеволхв Кочубар чувствовал себя очень даже неплохо! Не шибко торопясь, ехал себе одвуконь следом за купеческим караваном. Все свои дела он считал законченными. Часть ратников Младшей стражи убиты, между прочим – лучшие люди, а самое главное, сотник Михайло Лисовин нынче в руках половцев, даже лучше сказать – в женихах! Предатель, прельстившийся деньгами и властью – это все теперь знают! И воевода Охрятьев уже очень скоро направит об этом послание князю Мстиславу Владимировичу! Направит, направит, если уже не отправил гонца – иначе сам окажется виноватым, предателя-переветника скрыл! А князь Мстислав выскажет все своему брату, туровскому князю, а тот… А тот вынужден будет что-то предпринять, и чтоб ни предпринял – от того Ратному хорошо не выйдет! Выйдет худо, и чем дальше, тем хуже – уж об этом верные людишки позаботятся, та же Брячислава-вдова. А вот как станет совсем худо – тут и объявится Юрий, суздальский князь. Не сам, конечно, верных людей пошлет. Кого – не так и важно. И тогда – все! Не будут больше ратнинцы честной народ прельщать разными бесовскими новшествами – прицельными самострелами, перелогом земельным, мастерскими, да той же Младшей стражей! Ишь чего удумали – школы открыть. Этак сильней князей станут! А вот вам теперь шиш – выкусите!

Улыбаясь своим мыслям, Кочубар остановился в распадке. По всем прикидкам, уже к вечеру он должен был нагнать караван, а явиться людям следовало при полном параде, уж точно не степным изгоем-бродником!

Да, пора уже было, пора… Сняв с заводной – запасной – лошади переметные сумы, Кочубар выбрал нужные вещи и быстро переоделся. Узкие порты, тускло-золотистая ромейская туника, синий, с белым подбоем плащ. Пальцы перстнями златыми унизал, бороду ножницами подровнял, заплел аккуратно в косички. Эх, еще выкупаться бы, смыть себя въевшийся степной пот – да речка нынче далече. Ла-адно, сойдет и так. Вот благовония – как раз к месту придутся… Да, и крест! Крест святой – на шею. Был когда-то волхвом, стал паломником. Славно!

– Господи Иисусе, благодарствую тебя за все… И помогай дальше!

Вновь усевшись в седло, разбойник размашисто перекрестился и подогнал лошадей.

Первыми, на кого он наткнулся, были воины охраны, нанятые купцом.

– Кто таков будешь? – враз обступившие Кочубара суровые парни в кольчугах и шлемах были не склонны шутить.

– Паломник. Ездил в Царьград во Влахернскую церковь. Затем в Тьмутаракань, поклониться святым мощам… Так вот года три и странствовал. А это не караван ли Ерофея Ипатьева, киевского торгового гостя?

Воины переглянулись:

– Его…

– Ну так он меня знает! Доложите – Иванко Евлампиев, князя доверенное лицо…

– Доложим. Покуда тут обожди. А какого князя-то?

– Он знает…

* * *

Сотник возвращался обратно в воеводский стан понурым и недовольным. Да и чему было радоваться-то? Ничего из задуманного не сложилось – не удалось взять языка. Все половцы! У-у, гады степные. Как теперь предателя в собственной ватаге найти? И половцы ведь еще денег попросят…

Они и попросили, как раз провожали Мишу до каменной бабы – Кайрана напомнила.

– Дам, дам… – отмахнулся Михайла. – Уж коли обещал, так чего там…

Кариндэ-оглан вдруг обернулся и, подкрутив усы, что-то сказал невесте.

– Кариндэ слышал о предателе, – тут же перевела та. – Старший бродников как-то хвастал, что у него везде свои люди есть. Достаточно, говорил, три раза покричать кречетом…

– Кречетом… – протянул сотник. – Опять кречет!

– Три раза кречетом и чуть погодя – два раза уткой, – внимательно выслушав жениха, поправила степная принцесса.

Кариндэ еще что-то сказал и вытащил из сумы небольшую пергаментную полоску, протянул…

– Это знак… – передала Кайрана. – Смотри, сотник! На.

На полоске пергамента была изображена летящая хищная птица… Орел или сокол-сапсан…

– Не орел и не сокол, нет – кречет!

Опять кречет…

Постойте-ка! Михаил хлопнул себя по лбу. А ведь в этом что-то есть! Ловят ведь рыбу на живца, а они будут – на манок.

Повеселев, сотник обернулся, подмигнул своим.

– Ничего. Еще повоюем, парни! Еще найдем!

Что ж… Кречет так кречет! Главное, про утку не забыть.

Лихой рейд в половецкие степи заканчивался. Уже были разгромлены основные силы врагов, остальные рассеялись по степи. Степняки отнюдь не выступали единым фронтом. Многие славные роды поддерживали своих родичей – русских – и были рады устранению конкурентов. В степи наблюдалось нездоровое оживление: пастбища, кочевья разгромленных – это все теперь предстояло делить.