Половинки нас

– Пора сходить к Свиридовой на витаминный коктейль,– выдохнула я сиплым после сна голосом, проходя мимо зеркала.

– Ма, я блинчики сделала. Остывают!– послышалось из кухни.

Я сладко потянулась, вспомнив, что Илона вернулась из Питера на каникулы. Но не в родной дом – остановилась у парня – земляком, с которым подружилась в университете.

Войдя в кухню, потянула носом: запах от блинчиков шёл обалденный.

– Доброе утро, суслик! Ты сегодня ночевать приедешь?– остановилась за спиной дочери и ласково провела пальцами от корней по всей длине её густых чёрных волос, распущенных по плечам.

Илона млела, когда я называла её сусликом – с детства обожала этих грызунов – и когда расчёсывала ей волосы, замирала и улыбалась.

– Неа, у меня практика началась. Мы с Сёмычем едем в Батайск. Приедем поздно, но отпишусь.

– Как у Сёмы дела?– поинтересовалась, макая палец в креманку со сметаной.

– Все окейно. Экстерном сдал на права. Папа ему на восемнадцать старенькую «ауди» подарил, помнишь. Теперь у нас есть свой транспорт,– повернулась Илона и чмокнула меня в нос.– А как дела у наших неудачников?

– Каких таких неудачников?– спросонья не поняла я.

– Ну, у всех тех, кто никак не может растопить твоё холодное сердце,– засмеялась дочь и обняла.

– Скажешь тоже,– поморщила нос и хлопнула Илону по попе.– Позавтракаешь со мной?

– Я уже,– задорно подмигнула она, поцеловала в шею и прошмыгнула мимо меня в коридор.– Приходил тут вчера твой… с цветами. Франт такой!

– Понравился?– усмехнулась я, догадываясь, о ком идёт речь.

– Сначала да, а когда сказала ему, что тебя нет, он тут же начал выспрашивать, а куда делась и кто это в твоей квартире хозяйничает.

«Ну да, этот франт любопытный».

– Призналась?– вопросительно вскинула брови, уже предполагая, что она ответит.

– Ну конечно, нет,– высунулась из-за двери Илона.– Узнай он, что у тебя такая взрослая дочь, сразу же помашет ручкой и скажет: «Досвидос!»

Я откусила блинчик и пожала плечами:

– А может, уже пора?

– Это ты сама решай. А я в личную жизнь матери не вмешиваюсь.

«Какие мы мудрые»,– мысленно улыбнулась дочери.

– Ладно, оставлю на потом,– равнодушно отмахнулась и оглянулась на раковину, а увидев гору посуду после готовки блинов и заляпанные тестом края, возмутилась:– Эй, а кто посуду мыть будет? Мне на работу, а это всё засохнет до вечера…

Илона спряталась, ну точно, как суслик в норку, и прокричала уже от двери:

– С меня блинчики, с тебя порядок. Кстати, день рождения празднуем на даче у родителей Сёмы. Будут шашлыки! Досвидульки!

– Пока-а, суслик,– протянула я, с досадой рассматривая оставленный бардак. А потом потянулась, встала в позу растяжки и… чуть не задремала.

«Н-да, насыщенные были выходные…»– встряхнула головой и снова посмотрела на раковину. Заткнула слив пробкой и набрала воды.

– Ну и пусть себе киснет… До вечера подождёт…

Едва оттянув себя от безумно вкусных блинчиков, быстро приняла душ, наложила макияж и, высушив обычно прямые волосы волнами, с привычным вопросом «А что надеть?» встала у нового шкафа-купе – наконец-то, недавно купила. В большом красивом шкафу мои три платья, два сарафана, несколько рубашек и две пары классических брюк смотрелись одиноко и скромно. В очередной раз выбрала прямое льняное платье травяного цвета длиной до колен. Всунула ноги в удобные балетки, которые уже следовало бы обновить, положила в сумку оставшиеся блинчики к чаю в перерыв и поспешила на трамвай по своему обычному расписанию.

«Завтра суслику семнадцать,– думала я, садясь у окна в конце салона трамвая.– Что ей подарить? В кошельке пусто… Занять у Свиридовой?»

Илона Вячеславовна Бурмистрова – красивая девочка уродилась. Высокая – в отца, с золотисто-карими глазами, как у меня, черноволосая – снова в отца. Здорово, что не моя рыжина передалась: хоть рыжей в детстве никто не дразнил. Но и у меня волосы со временем потемнели.

Девочка росла смышлёная. Уже окончила первый курс Санкт-Петербургского университета по специальности «Декоративно-прикладное искусство». Живёт с парнем на год старше неё – умником, изучающим графический дизайн. Да, рано. Но свои ошибки – своя наука. Характером упёртая – в отца. Хотя, кто знает? Зато отношения у нас роднее некуда и доверие безграничное. Взрослая ведь. И я не куклу себе рожала, чтобы указывать, навязывать и запрещать. Ребёнок – самостоятельное создание, его только направить и поддержать… И безусловно любить. А мой ещё и развитый не по годам, и не балованная, знает почём фунт лиха.