Половое воспитание Августа Флана

— Нет, нет, не надо «или», — взмолилась она. — Я что-нибудь придумаю, только дайте мне время. Ваше желание для меня священно!

Еще через день она перезвонила:

— Добрый вечер. У меня хорошие новости: моя мать уезжает с родственниками в село на два дня. Я могу… пригласить вас в гости… на ужин. Я очень хорошо готовлю.

Август задумался.

— Если вам это удобно и вы не против, — задохнулась она.

— С удовольствием. Когда и где?

Она объяснила Августу, где живет и что будет ждать его в шесть часов послезавтра.

— А где ваш отец будет, с нами?

— У меня нету отца, — ответила грустно Бэла. — Я буду вас ждать с большим нетерпением. Я не верю, что мы впервые окажемся… вдвоем.

Тщательно одевшись и причесавшись, Август захватил с собой бутылку лимонного спирта. Этот спирт был волшебный, девяностоградусный, который надо было разводить водой. И перед которым никто не мог устоять. Обычно Август с бутылкой спирта ни к кому в гости не ездил. Но в этом случае он был уверен почему-то, что без нее они не разберутся. Как это ни сакраментально и банально не звучало.

Август был достаточно заведен и возбужден. И дал себе слово, что несмотря ни на что, девушка она или нет, но Бэла должна стать его в этот вечер, и начихать на все законы шариата. Или адата! Или сопромата. Если она хочет доказать свою любовь к нему.

Поездка заняла у него час, и точно в шесть вечера он позвонил в ее дверь! Бэла встретила его радостная и счастливая, совершенно или почти совсем раскрепощенная у себя дома. Ее большие черные глаза с поволокой сверкали.

— Я совсем одна, не волнуйтесь, заходите.

— Я не волнуюсь, — Август переступил порог.

Стол был уже накрыт, и на нем горели две большие белые свечи.

Она была в черном шифоновом платье, слегка расклешенном книзу. Верхняя часть от шеи до начала груди была прозрачна.

— Я готовила все сама, так что не судите строго.

— Я не буду, — пообещал Флан и попросил бутылку с чистой питьевой водой.

— Что это? — спросила, широко округлив глаза, Бэла.

— Подарок. Это лимонный спирт, который я хочу, чтобы вы попробовали. Это необыкновенная штука.

— Я никогда в жизни еще ничего не пила. Кроме бокала шампанского, один раз — на Новый год.

— Тем более надо попробовать.

— Ради вас я согласна на все.

Август оценил ее готовность и налил разведенный им спирт в две рюмки.

Бэла подала на колени ему голубую матерчатую салфетку. Но стояла рядом и не садилась.

— Садитесь, я вас жду.

— Я не могу сидеть в присутствии мужчины. Или рядом с ним за столом. Если только он… не предложит и не разрешит сам.

Август был польщен и восхищен. Вот какими должны быть все девушки! Вот это воспитание. А Европа!.. А Америка!.. Что тут говорить.

Только после его разрешающего жеста она нерешительно и скромно присела за стол.

Август поднял полную рюмку.

— Я даже предоставляю вам первый тост.

— Что вы, что вы! — вконец смутилась Бэла. И вдруг, неожиданно для самой себя, спросила:

— Можно я поцелую вашу руку?

Август вздрогнул, не зная, что ответить. Она быстро и робко прильнула к его руке поцелуем. Он ощутил влажность ее губ на своей коже.

— Простите, пожалуйста… Я так мечтала вас увидеть, воочию. Я не сдержалась. — Она невысоко подняла рюмку и произнесла: — За мою любовь! За вас!..

Август, опустив глаза, выпил. Увидев, как он выпил, выпила и она. Задохнулась, покраснела, но справилась. Она ухаживала за ним, как за божеством, подкладывая на его тарелку приготовленные ею салаты.

Август взял быстрый темп. Ему надо было еще как-то выбраться из этой глуши. На восьмой рюмке Бэла сказала, что у нее сильно кружится голова. И попросила проводить ее и посадить на кровать. Если он не против, и извинилась за… Август встал и помог подняться ей. Она едва не упала на кровать, успев сбросить босоножки с каблуками. Его рука поддерживала ее голову, опуская на высокую подушку.

Губ Августа коснулось ее дыхание. Его рука как бы нечаянно легла на ее грудь. Она глубоко-глубоко вздохнула и затрепетала.

Август наклонился. Он поцеловал сначала ее шею, потом щеку, но его волновало только одно — где расстегивается шифоновое платье. Когда он был перевозбужден, выносить долгие сексуальные увертюры было сложно и немного больно. Кровать была мягкая и опять — с пуховой периной. Как раз такой, какую Август «любил». Он провел по одному боку ее платья, потом по второму, молнии нигде не было. Шифон был ниже колен, и он потянулся вниз. Скользнув рукой под платье, он почувствовал, как она вся напряглась и задрожала. Горели свечи на столе, горели свечи.

— Где расстегивается ваше платье?

— На спине… — выдохнула она испуганно.

Август попытался ее приподнять.

— У меня нет сил, мой любимый, простите. Я так ждала этой минуты.

Август не сомневался, что она станет его в этот слегка загадочный вечер. Он еще никогда не приезжал к девушке на квартиру, тем более к девушке, которая любила его без ума и была готова отдать ему свою жизнь. (Возможно, жизнь, но не «целку». Об этом он как-то не подумал.)