Положитесь на Псмита

Ева промолчала. Она подавляла кипевшее в ее душе совершенно несправедливое, как у нее достало честности признать, но лихорадочное раздражение по адресу своего безупречно галантного и услужливого помощника. Она понимала, что это нехорошее чувство. Злость из-за неудачи с поисками брильянтов была извинительной, но никакого права злиться на Фредди она не имела. Не его вина, что из трубы хлынул поток сажи, а не драгоценностей. Если он молил о колье, но получил взамен дохлую летучую мышь, его следовало пожалеть, а не порицать. И тем не менее Ева, глядя на его чумазое лицо, дорого дала бы, лишь бы завизжать и швырнуть в него чем-либо. Ибо высокородный Фредди имел несчастье принадлежать к тому злополучному типу людей, на которых в минуты душевного волнения возлагают вину за все.

— Ну, этой чертовой штуки здесь нет, — объявил Фредди хриплым голосом человека, чей рот засыпан сажей.

— Знаю, — сказала Ева. — Но тут есть и другие помещения.

— По-вашему, он спрятал его наверху?

— Или внизу.

Фредди мотнул головой и освободился от фрагмента третьей летучей мыши.

— Нет. Только наверху. То есть я хочу сказать, что тут нет низа.

— Есть погреб, — возразила Ева. — Берите лампу и проверьте.

Впервые за все это время в груди ее помощника словно бы взыграл дух протеста. До сих пор Фредди выслушивал приказания покорно и выполнял их быстро и усердно. Даже когда первый ливень сажи вынудил его отбежать в сторону, кашляя и задыхаясь, доблестный дух в нем не был сокрушен. Он только вскрикнул от неожиданности «Послушайте!» и тут же мужественно ринулся на новый штурм. Но теперь он замялся.

— Идите же! — нетерпеливо сказала Ева.

— Да… но… послушайте, по-моему…

— В чем дело?

— Не думаю, чтобы он стал прятать колье в погребе. Голосую за то, чтобы сразу идти наверх.

— Глупости, Фредди! Он мог его спрятать где угодно.

— Ну, если совсем честно, я по погребам шастать не буду.

— Но почему?

— Тараканы. Жутко их боюсь. С самого детства.

Ева закусила губу. Ее охватило чувство, которое часто испытывала мисс Пиви, когда должна была в тонкой операции полагаться на мистера Кутса, — то раздражение на беспомощность мужчин, какое поднимается в энергичных девушках при подобных обстоятельствах. Ради достижения поставленной цели Ева бы по шейку погрузилась в целое море тараканов. Но шестое чувство, подсказывающее женщине, когда мужчина дошел до предела, которого не переступит, шепнуло ей, что Фредди — обычно воск в ее руках — тут останется твердым как кремень. И она прекратила дальнейшие попытки подчинить его своей воле.

— Ну, хорошо, — сказала она. — В погреб спущусь я, а вы посмотрите наверху.

— Но как же? Вам правда ничего?

Ева взяла лампу и покинула жалкого труса.

Для девушки целеустремленной и полной железной решимости осмотр погреба Ева провела довольно-таки поверхностно. Она ощутила явное облегчение, когда, осветив его с верхней ступеньки лампой, увидела, какой он маленький и пустой. Хотя мысль о тараканах оставляла ее спокойной, но и у Евы в броне имелась щелочка. Она отчаянно боялась крыс. И даже когда свет лампы не вырвал из мрака разбегающиеся полчища мерзких тварей, она еще чуть-чуть помешкала. Крысы ведь способны на любую подлость. Сделают вид, будто их тут нет, заманят тебя вниз, а потом как начнут шмыгать у щиколоток! Но мысль о презрении, которое ей внушила робость Фредди, заставила ее сойти вниз.

Погреб — понятие растяжимое. Это слово может с равным успехом означать и сводчатый обрамленный бутылками лабиринт под замком Бландингс, и яму в земле, вроде той, где теперь оказалась Ева. Обыскать этот погреб было несложно. Она топнула раз-другой по каменным плитам, напрягая слух, не послышится ли гулкая нота. Но гулкая нота не послышалась. Она посветила лампой во всех углах, но не обнаружила ни единой щели, куда можно было бы засунуть брильянтовое колье. Убедившись, что, кроме кучек угольной ныли да затхлого запаха сырости, погреб ничего не содержит, Ева с облегчением выбралась из него.

Закон исключения действовал с обычной безжалостностью. Он исключил погреб, кухоньку, жилую комнату — иными словами, весь нижний этаж коттеджа. Оставалась только мансарда, разделенная максимум на две комнатушки, и одну Фредди, несомненно, уже обшарил. Поиски приближались к концу. Когда Ева направилась к узкой лестнице, ведшей в мансарду, лампа у нее в руке дрожала, отбрасывая причудливые страшные тени. Теперь, когда успех был совсем рядом, ее нервы начали сдавать.

А потому именно нервам она в первую секунду приписала тот факт, что из гостиной вроде бы донеслось легкое покашливание — шагах в трех от того места, где она стояла. И тут же на нее навалилось холодное отчаяние. Значит, подумала она, Фредди вернулся туда, кончив поиски. А если Фредди уже кончил поиски, это могло только означать, что верхние помещения, на которые она так уповала, тоже оказались пустыми… Фредди не принадлежал к сдержанным бесчувственным натурам. Найди он колье, так слетел бы вниз в два прыжка под радостные вопли. Его молчание было зловещим. Она торопливо распахнула дверь.

— Фредди… — начала она, и голос ее оборвался.