Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Начнем с того, что Круглый Стол отнюдь не мыслился его участниками как мероприятие по слому общественно-политической системы Народной Польши. Такой характер он приобрел позже, на волне выборов 4 июня 1989 г., принесших оглушительную (и неожиданную для всех) победу оппозиции. Поначалу же деятели «Солидарности» были настроены весьма осторожно. Один из лидеров гданьской оппозиции А. Халль отмечал в 2009 г.: «За два месяца Круглого Стола я не встречал никого с нашей стороны, кто верил бы в скорый переход власти к Солидарности. Мы не предвидели динамики процесса. Нашей целью являлась лишь оппозиционная деятельность на более выгодных условиях, чем раньше». Вождь «Солидарности» Л. Валенса признавался в 2008 г.: «Мы победили остатками сил»[666].

К осторожности оппозицию принуждал не только печальный опыт военного положения и советских интервенций в Венгрии и Чехословакии, но и внезапно лихая деятельность последнего коммунистического правительства во главе с М. Раковским, развернувшего в 1988–1989 гг. крупные реформы в экономической и финансовой сферах. Позднее даже такой завзятый антикоммунист, как Я. Качиньский, отдал им должное, поставив их выше знаменитого плана Бальцеровича, который трансформировал плановую экономику страны в рыночную (впрочем, стоит отметить, что Я. Качиньский вообще негативно относится к «плану Бальцеровича»)[667]. Если бы эти реформы удались, партийно-государственная номенклатура могла бы надеяться на завоевание поддержки населения. Существует мнение (разделяемое, к примеру, известным историком А. Дудеком и бывшим членом Политбюро и премьер-министром Л. Миллером), что М. Раковский пытался воплотить в жизнь китайский вариант (т. е. либерализировать экономику, сохранив незыблемыми основы политической системы). О том же самом, по словам бывшего посла Польши в СССР и России С. Чосека, ему говорил в те дни шеф КГБ В. А. Крючков. Однако сам Раковский, а также бывший первый секретарь ЦК ПОРП В. Ярузельский и его ближайший сотрудник, бывший министр внутренних дел Ч. Кищак, отвергают это предположение[668]

.

К чему стремилась власть, предлагая оппозиции сесть за стол переговоров? В тяжелых экономических условиях, памятуя о массовом антисистемном движении 1980–1981 гг., режим пытался обезоружить «Солидарность», встроив ее умеренную часть в общественно-политическую структуру ПНР. На это ясно указывают Ярузельский и Кищак, а со стороны оппозиции ту же мысль высказывают первый оппозиционный премьер-министр Т. Мазовецкий и руководитель экспертной группы «Солидарности» А. Велёвейский[669]. Неслучайно уже во время заседаний Круглого Стола член ЦК, председатель Комитета партийной работы З. Чажастый заявил на совещании Секретариата ЦК и руководства проправительственной профсоюзной организации: «В нынешней политической ситуации свободные выборы — это падение системы»

[670]. Лишь много позднее, уже в новой Польше, ряд прежних партийцев (в частности, А. Квасьневский и Л. Миллер) создали миф, будто целью заседаний Круглого Стола с самого начала была передача власти оппозиции. Эти деятели таким образом стремятся изобразить себя такими же творцами Третьей Республики, как Валенса или Мазовецкий. Но бывший советник Квасьневского А. Гдуля четко выразился по этому поводу: «Мы пытались исправить ПНР, а [вместо этого] создали Третью Республику»[671]

.

Словосочетание «круглый стол» ввел в обиход В. Ярузельский на VII пленуме ЦК в июне 1988 г. Но первым, кто выступил с идеей переговоров власти и оппозиции, был не он, а диссидент А. Михник, который еще в 1985 г. в «тамиздатовской» публицистике обратил внимание на пакт Монклоа, ставший началом перехода постфранкистской Испании к демократии. Весьма вероятно, что мысль об организации Круглого Стола была подхвачена теми представителями правящей элиты Польши, которые по роду деятельности знакомились с работами Михника — упоминавшимся уже С. Чосеком, руководителем Службы разведки и контрразведки МВД В. Пожогой или пресс-секретарем правительства Ярузельского Е. Урбаном[672].