Полшага до мечты

– Он сказал, что ты был великолепен?

– Нет, он употребляет более образные выражения, в основном непечатные. Вдобавок кулак сунул мне под нос для просветления мозгов.

– Немыслимо! За что?

– Считает, что не наскреб нужной высоты при выполнении колокола.

– Колокола?.. Ах да… Твой подполковник к тебе придирается, я видела: ты делал колокол идеально.

– Еще бы! Что он понимает!

Аня протянула ему фуражку:

– Надень, я хочу посмотреть, как ты в ней выглядишь. Нет, постой, я сама… Вот так, козырек чуть-чуть вниз… – Она отступила на шаг в восхищении. – Какой ты красивый. Невероятно… Ты сам-то знаешь, какой ты красивый? Поразительно, как я сразу не заметила… – Голос ее упал до шепота. Никогда в жизни Аня не была так искренна, как сейчас. Где были ее глаза?! Как могла она не разглядеть с самого начала? Не существовало на свете лица более притягательного, желанного, в ней все переворачивалось при одном взгляде на него, это было как внезапный удар, как приговор, она вдруг испугалась, ощутив в себе какую-то небывалую могучую силу, которая властно влекла ее к нему.

Она задохнулась и качнулась вперед. Он снял с головы фуражку, обхватил Анну за талию свободной рукой и прижал к себе. Наступил тот исполненный наивысшего таинства миг, когда души двоих людей отражаются в глазах и сливаются воедино, когда не нужны мысли, слова, когда стихия, именуемая любовью, подхватывает и превращает живые существа в разнозаряженные частицы, неудержимо стремящиеся друг к другу…

Время остановилось; сколько прошло секунд, минут, часов до того момента, как голос отца окликнул Аню извне, оба не могли бы определить. Они медленно отстранились друг от друга, так и не проронив ни слова.

Аня пошла к двери, оглядываясь, все еще не в силах отвести взгляд, и, выйдя к отцу, отвечая на его вопросы, обреченно ждала: вот сейчас он заметит, поймет, что свершилось важное, необратимое, что она другая, не та Аня, которая приехала к нему два дня назад, – страшно представить, как давно это было, не в этой жизни – в другой.

Потом они все вместе сидели за столом, обедали, о чем-то говорили; Аня возилась с сыном, после обеда мыла посуду, хлопотала на кухне. Матвей был здесь же, все порывался что-то у нее отнять и сделать сам; они сталкивались, смеялись, непринужденно поддевали друг друга, но обмануться было нельзя: особенное сияние, тот свет, что занялся от одного источника и поселился в глазах обоих, мог выдать их с головой любому мало-мальски наблюдательному очевидцу; к счастью, таковых в то время поблизости не оказалось: Темка был слишком мал, а Семена Павловича донимали мысли о предстоящем отъезде Сережи. Он был рассеян и прикидывал, какие из вещей следует Сереже брать с собой, а какие лучше оставить дома. Обсуждение предмета поддерживалось Аней и Матвеем, пожалуй, с излишним жаром.

– Чем бы тебя развлечь? – сказал Матвей, когда все дела по дому были завершены. – Придумал! Прокачу на самолете. Не пугайся – на Як-52 в аэроклубе, это учебно-тренировочный самолет, совсем не страшно.

– А ты не будешь делать всякие кубинские восьмерки, петли и бочки? – Аня замерла в счастливо-тревожном ожидании перспективы оказаться с ним вдвоем в небе.

– Я похож на безответственного глупца? – ответил он вопросом на вопрос.

– А как же Темка? Мы не можем взять его с собой.

– Сгоняем, пока он спит. Даже если проснется, папа за ним присмотрит. Одевайся потеплее, живо, гриву свою собери как-нибудь, в карманы ничего не клади и вообще – ничего лишнего.

– Есть, поняла, я сейчас, – лихорадочно засуетилась Аня.

Так, эти джинсы как раз подойдут, кроссовки, куртка достаточно теплая, украшения долой, волосы скрутить и затянуть резинкой. Не удержалась – брызнула на себя духами: нелишне очаровать пилота запахом хороших духов.

В аэроклубе было людно, на летном поле ждали своей очереди парашютисты, то и дело просил разрешения на взлет спортивный или учебный самолет, другой, приземлившись, выруливал на стоянку. Аня, оглушенная рокотом очередного двигателя, теребила тащившего ее за руку Матвея:

– Смотри, здесь очередь.

– Только не для нас, – прокричал он ей в ухо.

Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, появилась возможность разговаривать.

– Опаньки, а вот и подполковник Нагатин! Этого следовало ожидать. Его жена – начальник аэроклуба. – К Матвею энергичным шагом приближался плотный коренастый офицер. У него было широкое лицо с белесыми, грозно сдвинутыми бровями. – Сейчас устроит мне взбучку, нутром чую. Закрой уши на всякий случай.

– Нагатин? Это который с кулаками? Вид у него крайне недружелюбный. Приготовься к самообороне.

– Иртеньев! Тудыть твою в качель! – загремел подполковник голосом, который мало чем уступал реву двигателя ушедшего на взлет самолета. – Какого черта ты тут делаешь? Не налетался сегодня?

– Никак нет, товарищ подполковник, не налетался! – вытянулся Матвей.

– Ты это брось, Иртеньев, недосуг с тобой шутки шутить. Завтра заступаешь на боевое дежурство, тебе приказано отдыхать, а ты мне тут ваньку валяешь!

– Виноват, Федор Иваныч, гости у меня из Москвы, вот решил показать аэроклуб.