Польские трупы

Они шли мимо одного из зданий Ягеллонского университета. Мэтр посмотрел на черные Планты, громко вздохнул и сказал девице:

— Сто злотых в день плюс расходы.

* * *

Владелец «Офиса», человек, зовущийся Манго Гловацкий, лысый высокий мужчина с лицом, покрытым шрамами, подошел к бармену.

— Тут висел такой розовый листок…

— А, да. Он сегодня его забрал.

— Ах, он уже был?

— Был, был.

— Ну тогда я один выпью. Налей-ка мне, сынок, беленькой.

За стеклом появилась перекошенная физиономия Шизика. Этому известному на всю округу персонажу давно уже было запрещено переступать порог «Офиса». Хозяин жестом подтвердил актуальность запрета. Шизик состроил еще более устрашающую гримасу и исчез.

* * *

— В «Офис» вернемся порознь… — сказал мэтр. Они пересекали Рыночную площадь, на Марьяцком костеле как раз протрубили девять вечера. — Вы войдете первой, я приду через полчаса. Сядем отдельно. И если он там появится, прошу дать мне какой-нибудь знак, ну, например, снять шапку…

— Волосы у меня ужасно подстрижены, предупреждаю! — сказала немного повеселевшая девица.

«Хо-хо, как мало всем нам нужно, чтобы сразу отлегло от души… Достаточно что-нибудь пообещать, сказать “я этим займусь”, и все. Хо-хо», — подумал мэтр.

* * *

Он посмотрел, как она идет в сторону улицы Святого Иоанна, откуда как раз выкатился известный на всю округу персонаж, Шизик, и попытался с ней заговорить, но не агрессивно, так что вмешательства не потребовалось, проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду, закурил и побрел в сторону дома.

* * *

В квартире мало что изменилось. Но что-то все-таки изменилось. От собаки осталась ее подстилка с костью и мячиком. Две миски: одна — с водой — полная, вторая — для еды — тщательно вылизана. После этой женщины не осталось ничего.

И все же у него было такое чувство, будто в его отсутствие тут кто-то побывал, кто-то что-то искал. И в воздухе ощущался едва уловимый запах чужака. Но что бы могло пропасть? Разваливающаяся стиральная машина? Разваливающийся проигрыватель? Груда пластинок, которые никому не интересны? Старые рассыпающиеся книги? Почти развалившийся холодильник? Сломанный телевизор? Ничего не могло пропасть.

— Боже, спиртное!

Он подошел к кухонному шкафчику, откуда достал полную, не тронутую, большую бутылку «Джек Дэниэлс», подарок на день рождения от Доктора. Вздохнул с облегчением.

Поскольку некоторым образом он был алкоголиком, то не умел пить дома.

Абсурдный недуг. Эта бутылка спокойно могла простоять здесь больше месяца, однако сейчас пришло ее время: он налил полный стакан и переместился в комнату. Там, сделав изрядный глоток, со стаканом в руке встал на стул и, не выпуская стакана, другой рукой снял со шкафа старый, видавший виды чемодан. Поставил его на стол и открыл.

Стопки старых газет. Он приподнял одну и выгреб из-под нее толстую тетрадь. Безошибочно нашел нужное место. Отпил немного из стакана и начал читать.

* * *

— Мой пример — последний в истории этого города. Лучше меня уже никого не будет, хоть я и проиграл. Мне не много уже дней осталось, может, и этот разговор последний… Что вы хотите знать?

— Расскажите что-нибудь о себе.

— Ну что ж, сначала я, пожалуй, родился. Это было прямо перед Рождеством 1946 г. Здесь, в Кракове. По знаку я Козерог, восемь лет был единственным ребенком. Потом родилась сестра. Мать не работала, я не ходил в детский сад. Легко закончил среднюю школу и решил поступить в техникум связи. Из-за нехватки мест меня не приняли. Я долго не мог этого понять. Потом сдавал в энергетический техникум на Лоретанской. Меня приняли. Я ходил туда, пока не получил аттестат.

— На суде вы говорили о своем необычном хобби.