Польский пароль

Все еще сдерживаясь внутренне, Крюгель тем не менее перевел дыхание: ситуация существенно менялась. И пожалуй, в его пользу.

— Допустим… — произнес он тихо, сквозь зубы.

— Что «допустим»? — наседал Ларенц, — Резидент или «одуванчик»?

— Допустим, резидент.

Видимо, штандартенфюрер очень ждал этого признания. Оно его будто подхлестнуло: вскочил, молодцевато бросился к окну, настежь распахнул рамы.

— Что и требовалось доказать! Вы слышали, Шейдлер?

— Слы… слышал, — явно заикаясь, кивнул штурмбанфюрер.

— Тогда приступим к делу, черт побери!

Эсэсовцы действительно приступили к делу и тут же без обиняков предложили «резиденту Крюгелю» деловой контракт: он обеспечивает им будущую легализацию в свободном мире и покровительство Интеллидженс сервис, они взамен предоставляют ему кое-какие секреты третьего рейха. И разумеется, валютные ценности.

По тому, с какой горячностью, перебивая друг друга, «фюреры» убеждали в «обоюдной беспроигрышности джентльменского контракта», в исключительной ценности бумаг, могущих попасть к нему в руки, Крюгель без труда понял истинные мотивы высокопоставленных эсэсовцев: они дрожали за свои шкуры и готовы были хоть сегодня драпать из «неприступного редута», бросив все к чертям и плюнув на дешевые нацистские «патриотические» лозунги (на которые, впрочем, они плевали и раньше!).

Нет, по мнению Крюгеля, оба они были слишком тупы, чтобы разыграть эту мелодраму и спровоцировать разговор о «деловом контракте». Они были искренни в своем смятении и страхе, как недавно искренними были в подлостях, самодовольстве, жестокостях. Им даже изменила столь свойственная изуверам звериная интуиция и осторожность: они прут напролом, не проверив как следует Крюгеля, не наведя справок окольным путем. Им просто некогда, да и, доверяясь Крюгелю, они, собственно, ничем не рискуют.

Рискует он. И не только собственной жизнью — ведь для спасательной операции обязательно потребуется выходить на партизанских связников. Он не имел нрава принимать единоличного решения, однако другого выхода сейчас не было.

— Вы меня просто растрогали, господа! — усмехнулся Крюгель, перенося свое кресло с весеннего солнцепека (пора высвечивания, пожалуй, закончилась!). — И я понимаю: долг истинного немца помочь соотечественникам в тяжкую минуту. К тому же мы с вами, герр Ларенц, действительно старые фронтовые товарищи, а это незабываемо. Но поймите и меня: я подчиняюсь субординации, а в разведке это особенно важно. И если я рискну принять самостоятельное решение, то есть помочь вам, то я должен иметь гарантию: Лондон одобрит мою акцию. Меня интересуют не деньги и не золото. Я хочу знать, чего стоят так называемые секреты, окупят ли они вашу переброску в Швейцарию и последующую легализацию, например, в Испании?

Эсэсовцы молча переглянулись, и Крюгель понял, что вопрос обоих застал врасплох: между ними явно не было предварительной договоренности на этот счет. Ну что ж, пусть выкручиваются. Не он первым начал разговор о «деловом контракте». А раз начали, надо вести его по всем правилам, без скидок — твердо и жестко. У них не будет повода думать о нем, как о сентиментальном любителе острых приключений. Банк объявлен — ставки на стол.

— Мы могли бы предложить координаты тайника с контейнерами, в которых находятся все части немецкой боевой ракеты конструкции фон Брауна. Ну вы ведь в курсе ракетных дел, герр Крюгель… — Штандартенфюрер высказал это предложение с явной неохотой.

— Вряд ли это заинтересует моих шефов, — покачал головой Крюгель. — Насколько мне известно, Интеллидженс сервис уже располагает несколькими образцами Фау-2, в том числе и теми, что упали на Лондон и не разорвались.

— Но речь идет о новейшем образце, герр Крюгель! О так называемой трансатлантической ракете. По расчетам, она должна покрывать расстояние в четыре тысячи километров. То есть достигать берегов Америки.

— К сожалению, должен вас огорчить, штандартенфюрер. Эта ракета, скорее, представляет интерес для американской разведки, для ОСС[55]. Альбиону[56], по-моему, нет смысла вкладывать капитал в такую ракету.

— Как нет смысла? А потенциальный восточный противник, а большевизм? — недовольно и раздраженно воскликнул Ларенц. — Во всяком случае, это будете решать не вы, герр Крюгель.

— Совершенно верно, не я, — спокойно кивнул Крюгель. — Но я делаю первичную прикидку. И для своих выводов я имею основания. Иначе зачем мы ведем этот разговор?

Со своего места у кофейного столика поднялся штурмбанфюрер. Подошел к Крюгелю и, нервно дергая щекой, силясь преодолеть заикание, долго не мог начать фразу.

— Вы… мэ… м-мне кажетесь умным человеком, герр оберст. Я п… предлагаю ставку самому премьеру Черчиллю. Он заплатит любые деньги, а ва… вас наградит орденом. За его письма.

— Какие письма?

— Личные письма Черчилля к дуче Муссолини.

— Признаться, я ничего не понимаю…