Полтава

Души глубокая печальСтремиться дерзновенно вдальВождю Украйны не мешает.Твердея в умысле своем,Он с гордым шведским королемСвои сношенья продолжает.Меж тем, чтоб обмануть вернейГлаза враждебного сомненья,Он, окружась толпой врачей,На ложе мнимого мученья,Стоная, молит исцеленья.Плоды страстей, войны, трудов,Болезни, дряхлость и печали,Предтечи смерти, приковалиЕго к одру. Уже готовОн скоро бренный мир оставить;Святой обряд он хочет править,Он архипастыря зоветК одру сомнительной кончины;И на коварные сединыЕлей таинственный течет.Но время шло. Москва напрасноК себе гостей ждала всечасно,

Средь старых, вражеских могилГотовя шведам тризну тайну.Незапно Карл поворотилИ перенес войну в Украйну.И день настал. Встает с одраМазепа, сей страдалец хилый,Сей труп живой, еще вчераСтонавший слабо над могилой.Теперь он мощный враг Петра.Теперь он, бодрый, пред полкамиСверкает гордыми очамиИ саблей машет – и к ДеснеПроворно мчится на коне.Согбенный тяжко жизнью старой,Так оный хитрый кардинал,Венчавшись римскою тиарой,И прям, и здрав, и молод стал.И весть на крыльях полетела.Украйна смутно зашумела:«Он перешел, он изменил,К ногам он Карлу положилБунчук покорный». Пламя пышет,Встает кровавая заряВойны народной.

Кто опишетНегодованье, гнев царя?Гремит анафема в соборах;Мазепы лик терзает кат[4].На шумной раде, в вольных спорахДругого гетмана творят.С брегов пустынных ЕнисеяСемейства Искры, КочубеяПоспешно призваны Петром.Он с ними слезы проливает.Он их, лаская, осыпаетИ новой честью и добром.Мазепы враг, наездник пылкий,Старик Палей из мрака ссылкиВ Украйну едет в царский стан.Трепещет бунт осиротелый.На плахе гибнет Чечель смелыйИ запорожский атаман.И ты, любовник бранной славы,Для шлема кинувший венец,Твой близок день, ты вал ПолтавыВдали завидел наконец.И царь туда ж помчал дружины.

Они, как буря, притекли —И оба стана средь равниныДруг друга хитро облегли:Не раз избитый в схватке смелой,Заране кровью опьянелый,С бойцом желанным, наконец,Так грозный сходится боец.И, злобясь, видит Карл могучийУж не расстроенные тучиНесчастных нарвских беглецов,А нить полков блестящих, стройных,Послушных, быстрых и спокойных,И ряд незыблемый штыков.Но он решил: заутра бой.Глубокий сон во стане шведа.Лишь под палаткою однойВедется шепотом беседа.«Нет, вижу я, нет, Орлик мой,Поторопились мы некстати:Расчет и дерзкий, и плохой,И в нем не будет благодати.Пропала, видно, цель моя.Что делать? дал я промах важный:Ошибся в этом Карле я.

Он мальчик бойкий и отважный;Два-три сраженья разыграть,Конечно, может он с успехом,К врагу на ужин прискакать,Ответствовать на бомбу смехом,Не хуже русского стрелкаПрокрасться в ночь ко вражью стану;Свалить, как нынче, казакаИ обменять на рану рану;Но не ему вести борьбуС самодержавным великаном:Как полк, вертеться он судьбуПринудить хочет барабаном;Он слеп, упрям, нетерпелив,И легкомыслен, и кичлив,Бог весть какому счастью верит;Он силы новые врагаУспехом прошлым только мерит —Сломить ему свои рога.Стыжусь: воинственным бродягойУвлекся я на старость лет;Был ослеплен его отвагойИ беглым счастием побед,Как дева робкая».