Полтавская битва: 300 лет славы

«По всей линии кипит уже рукопашный бой. Плотно прильнули одна к другой враждующие стороны. Страшная работа штыков и сабель, прикладов, пик и алебард сеет вокруг разрушение и смерть. Ужасный яростный стон битвы потрясал воздух. Последним бешеным прорывом стремились шведы сломить сопротивление врага, чтобы положить конец лишениям, переносимым в этой стране. Но не под силу было этой победоносной армии одолеть рать Московского царя, сражавшуюся за правое дело.

Сперва в двух-трех местах, под натиском русских, дрогнули шведы, вторая линия русской пехоты влилась в первую, усилив напор на врага, а таявшая тонкая линия шведов не получала уже никаких подкреплений. Уже заметно изнемогают они от напряженного рукопашного боя. А по кровавому полю битвы, по всему широкому фронту русской армии летает вдохновенный царь Петр, вливая новые духовные силы в своих воинов.»

В Полтавской битве наступил перелом, запечатленный А.С.Пушкиным:

«Тесним мы шведов рать за ратью;Темнеет слава их знамен,И Бога браней благодатью

Наш каждый шаг запечатлен.»

Драгуны А. Меншикова обошли правый фланг шведской армии, кавалеристы Боура отбросили конные заслоны их левого фланга и атаковали шведскую пехоту. Отчаявшийся Карл, у ног которого лежали 20 убитых драбантов, кричал: «Шведы! Шведы! Вспомните Нарву!». Шведам было не до Нарвы, их сопротивление сломлено русским напором – отступление переросло в паническое бегство. Беспорядочная масса бежала к своему лагерю. Русская конница пошла вдогон, рубя бегущих.

«Но близок, близок миг победы.Ура! Мы ломим: гнутся шведы.О славный час! О славный вид!Еще напор – и враг бежит!

И следом конница пустилась,Убийством тупятся мечи,И падшими вся степь покрылась,Как роем черной саранчи.»

Все поле Полтавской битвы было покрыто трупами. Кровавый бой закончился. Остатки шведов отошли к Старым Санжарам.

Петр позднее писал в Москву:

«При сем же сие ведать надлежит, что у нашей пехоты токмо одна линия, в которой с десять тысяч не обреталось, с неприятелем в бою была, а другая до того боя не дошла, ибо неприятели, будучи от нашей первой линии совершенно опровергнуты и побиты и прогнаны.

Вся армия неприятельская с места сбита и бежала к лесу, причем не единожды потом не останавливалась, но без остановки от наших шпагами колота и даже до обретающего леса, где оные перед баталией строились, гнали.

Хотя и зело жестоко в огне оба войска бились, однако-ж то все более двух часов не продолжалось, ибо непобедимые господа шведы скоро хребет показали, и от наших войск с такой храбростью вся неприятельская армия (с малым уроном наших войск, еже наивяще удивительно есть) кавалерия и артиллерия весьма опровергнуты.

И единым словом сказать: вся неприятельская армия конец восприняла, а о Карле еще не можем ведать, с нами ли или с отцы наши обретается.»

Карлу оставалась только отступать к Днепру, пытаясь спасти хотя бы часть армии. Вечером 27 июня Петр отправил за ним кавалерию Боура и полки Голицына, а сам стал приводить в порядок армию и подводить итоги Полтавской битвы. Необходимо было оказать помощь раненым, похоронить павших русских воинов.

Полтавскую битву описал Э.Шабаев:

«Когда Петр с генералами поднялся на вал ретраншемента, укрепы от леса до леса и вдоль дороги перекипали взблесками выстрелов, особенно острыми в рассветной мгле. Швед надвинулся по всей половине, барабанный треск возвестил атаку. Рейтары, кирасиры, драгуны, подкрепленные фузилерными ротами, бешено рванулись вперед, надеясь одним броском опрокинуть конницу и на ее плечах выехать в главный лагерь.

Атака захлебнулась. Пушкари с гренадерами Айгустова резанули прицельным огнем вправо и влево, позволили Рону собраться с силами, заслонить «пясы». Но враг готовил новый удар.

Накаты шли один за другим, – последний был отражен с неимоверным усилием. Гарнизоны укреплений взяли под обстрел южное предполье. Измотанные в сече владимирцы и архангелогородцы расступились перед резервами, потекли в обход, чтобы стать во второй линии.

Светлейший опомнился далеко впереди, спешенный фузейной пулей. Вокруг– пересверк стали, разноязыкая брань, испуганное конское ржание. Ему подвели чью-то лошадь и вовремя: заварилась новая каша. В лоб наседали кирасиры, усиленные сапежинскими ротами, сбоку валила густая колонна пехоты, жарила из фузей. Русские попятились.

Сеча не утихала. Ровные квадраты кавалерии – под белой, желтой, алой, сиреневой, лазоревой кипенью знамен – вторгались в «пасы» то с юга, то с севера, сшибались, чтобы некоторое время спустя растрепанной толпой откатиться назад. В лучах солнца суматошно плясали клинки…