Полтора метра счастья

- Год и четыре месяца, - ответила я. Рост по иерархии в подобном бизнесе был нормальным явлением. Пройдя школу официантки, я была бы превосходным администратором, я была в себе уверена. Стрессоустойчивость и умение располагать к себе клиентов – основные дары, полученные от занятия проституцией.

- Диплома ещё нет, я так понимаю? Совмещать учебу придётся?..

- Я уже совмещаю, и очень успешно, - не теряя оптимизма, заверила я. Мне нужна работа! Более загруженная, чтобы отнимала больше мыслей, чтобы концентрироваться на ней, а не тупо разносить тарелки, и более солидная, потому что я хочу дотянуться до Хима и соответствовать ему, быть немного более «леди». До сих пор я чувствовала себя уличной девочкой рядом с ним, таким взрослым, таким серьёзным, таким умеющим, талантливым и понимающим. – Не волнуйтесь, мои занятия никак не отразятся на работе.

- Хорошо… - изучая моё резюме, женщина поправила очки и подняла на меня взгляд. – Вы замужем, да?

- Да, больше года. - Пальцы вцепились в коленки. Почему-то пошел мандраж. Ну почему работодателей всегда волнует личное? Это никак не относится к сфере деятельности, никак!

- А как насчет декрета? Детей планируете? – В голове снова раздался треск и я, кажется, обронила улыбку, да так резко, что это заметила дама. Запнувшись, я уговаривала себя не молчать и, в результате, заставила выдать ответ:

- Нет… мы хотели… - Почему я должна говорить ей это? Чужому человеку. Зачем? Какое её дело? Я хочу просто держать это в себе и не обсуждать больше. Почему вы мучаете меня? Я отсекала в интернете те вакансии, которые требовали заполнения анкеты, ведь в каждой, при указании того, что ты молодая девушка, появлялся вопрос о семье и детях. Не любили, видите ли, принимать тех, кто может едва устроившись, бросить работу из-за материнства. – Но у меня проблемы… со здоровьем… - Я замолчала, выдавив из себя правду. Ведь это я чего-то хочу от этого места, получить хорошую работу, значит, я должна быть откровенной и сказать всё, как есть. Но женщина, к которой я начала испытывать острую ненависть после её вопроса, посмотрела на меня с неприкрытым недоверием. По её мнению я вру, чтобы получить работу?

- Вы ещё молоды, всё может измениться, - с такой уверенностью произнесла она, будто лично решала такие проблемы, причем с легкостью. – Вы же можете усыновить детей и захотеть заниматься ими…

- Я… - открыла я рот, чтобы что-то противопоставить, но поняв, что растеряла свой шарм и задор для получения должности, едва держась, чтобы скрыть возникшую неприязнь, пусть и не совсем справедливую, и не высказать в лицо всё, что подумала, я взяла со стола своё резюме и, поднявшись со стула, тихо сказала: - Простите…

Выйдя из кабинета, я поняла, что не смогу ещё пару месяцев ходить на собеседования, зная, что там опять, снова и снова будут спрашивать об этом, и я должна буду открывать свою боль, терзать себя, при этом без какой-либо гарантии, что меня возьмут и примут. С большей вероятностью, увидев, как я бледнею и скисаю при разговоре о детях, меня будут отметать. Я думала, что взяла себя в руки и иду на пути к смирению, но жизнь подставляет неожиданные подножки. Даже если я сама не касаюсь больной темы и обхожу её стороной, найдутся случаи, когда она сама упрется мне в лоб и потребует вспомнить о ней, как будто мои мучения – чья-то отрада. Отрада этого общества, более полноценного, более успешного. Потому и успешного, что есть недоделанные, как я, уступающие дорогу. Потому это общество и бывает счастливо, что сравнивает себя с такими, как я, и хлопает в ладоши, что есть кто-то похуже.

Притормозив у побирающегося нищего, не имеющего ног, сидевшего на инвалидном кресле, я достала кошелек и положила ему десять долларов. Эти деньги помогут выжить, но не вернут ему ног. Так и я… Зря Химчан верил во всемогущество медицины. А если у меня там что-то вот такое же, как отсутствие ног? Это уже не исправить. А, самое ужасное, этого ведь совершенно не видно, и никто не заметит мой дефект, как ампутированный орган. Если человек не может ходить – сразу видно, никто не задаст глупых вопросов. А когда ты не можешь иметь детей, ты должна говорить об этом, исповедоваться, открываться… и кому? Каждому? Но это моё, личное! Это не ваше дело! Не поднимая глаз от асфальта, я добралась до дома. Перед самой дверью я сделала глубокий вдох, улыбнулась и достала ключ.

Химчан читал какую-то книгу, лежа на кровати. У него был выходной. Скинув ботинки, я запрыгнула к нему и поцеловала его в щеку.

- Как собеседование? – отложив чтиво, поинтересовался он.

- Неудачно, - передернула я плечами так, будто это ничего не значило.

- А что такое? – нахмурился он. – Это кто посмел тебя не взять?

- Да нет, скорее взаимно не сошлись в симпатиях, - успокоила его я, положив голову ему на плечо и вздохнув. – Ты так посмотрел, как будто собрался застрелить кого-то из-за подобной ерунды.

- Если тебя кто-нибудь обидит, я забуду своё обещание больше не трогать людей, - серьёзно, тепло и заботливо погладил он меня, чмокнув в висок.