Полукровка

— Значит, не Палкан по загону лазит?

— Ну хватит уже, не Палкан конечно, какой-то другой кобель, вот только он намного крупнее будет. Откуда этот гигант взялся?

— А как он в загон попадает, через забор, что ли, перелезает? — не унималась с вопросами жена.

— Да, действительно хитро. Вы с девками куда стебли травяные выбрасываете из выгула? А, то-то же, через забор и делу конец. Там такой трамплин организовали, что хоть на грузовике въезжай, грузи полный кузов поросятами и отваливай.

— Неужели по траве так вот можно?

— Я и сам думал, что не можно, а вот Палкан мне сего дня спектакль показал, прямо как Гамлет пред своей роднёй. Я зря ругал, он всё-таки молодец.

— Что за спектакль? И где сейчас Палкан?

— Обиделся на меня и ушёл куда-то. Придем домой посмотрим, он наверняка уже там.

20

Катерина Козикова после тяжёлого разговора на свиноферме по пути домой зашла в магазин, купить хлеб, сахар, немного халвы детям и так набрать кое-чего

по мелочи. День тяжёлый, усталость валит с ног, и настроение хуже некуда, а тут Клавка Сельмажка, продавец Сельмага, приставать стала с расспросами. Да так мягко стелила, выстраивала хитрые вопросные схемы, и сладострастно молвила, и искусно плела свою маленькую интрижку:

— Слушай, Кать, чё там у вас на ферме творится-то? Гутарють, нешто нечистая сила лютует, чё ли? Али брэшуть. Чё молчишь-то, кадысь воды в рот набравши.

Клавка — балагурка известная, что сорока в лесу, собирает она всякие сплетни, не зная ограничений. Закромов для их хранения Клавдия не имеет и никогда не имела, по этой простой причине мгновенно распространяет все до единой по селу, и движутся они после ускорения, которое получили от Клавы, со скоростью величайшей эпидемии. Смысловой «раскрас» каждой сплетне она придаёт настолько искусно, что ретрансляторам этих, с позволения сказать, новостей буквально нечего к ним добавить. Человек обычно даже анекдот пересказывает с прикрасами и каждый со своим неповторимым изыском, а сплетню Клавы передавали из уст в уста, соблюдая её интонацию и не искажая ни слова автора. Почему-то все считали это очень важным — не искажать сказанное этой безудержной сплетницей. «Армянское радио», «Радио Свобода» по сравнению с Сельмажкой жалкая пропаганда.

— Поросята у вас там испаряются без следа. Люди говорят, что волки завелись, а может, это оборотень объявился, а не волки? Вот поглядеть бы…

Клавка, как лиса, вкрадчивым голоском обрабатывала уставшую Катерину, будто бы считала её вороной, а пресловутым сыром в этой ситуации был бы рассказ о случившемся. Весьма искусно замаскированный капкан сработал, и из Катькиных уст не просто кусочек сыра выпал, а полилось целое сырное изобилие. Клавдия, опершись на прилавок, стояла с открытым ртом и, упиваясь услышанным, всё впитывала, схватывала, усекала, наматывала, огребала, хапала, записывала на корочку. Она уже находилась в предвкушении той славы, которая ожидает её после распространения этих сногсшибательных фактов. А Катюха всё пела и пела, в её голосе стали появляться артистические нотки, попытки пародирования чужого голоса и выражения лиц участников этих событий. Странно говорить, но Катерине ещё повезло, хотя бы в том, что в это время в магазин никто больше не вошёл, иначе получилась бы полная пресс-конференция. И всё же Козиковой после такой славы несдобровать…

— …Дуська и говорит: «Это твой Палкан, он волк, его зубов дело, да и точка, Лидка только рот раскрыла и ни гугу. А следов волчьих полон выгул».

В конце концов Катюша опомнилась, что разболтала чужую тайну, не на шутку испугалась и, прикусив себе губу, замолкла. Действительно, ведь слово не воробей, а вот влететь за него может, как за целого гуся. Но и это бы полбеды, а вот разглашение совхозной тайны, в которой замешано руководство хозяйства и работники фермы, — это посерьёзнее будет. Это коллективным порицанием пахнет. Катя, вдруг оценив случившееся, кинулась умолять Клавдию не разглашать сказанного ею. Даже заплакала в конце:

— Я ничего тебе не говорила, запомни, сболтнёшь кому, меня ж за Можай загонят, Клав, я тебя прошу — НИКОМУ!

— Я что, Кать, я могила, будь в спокое, я ни-ни, — увидев Катины слёзы, пообещала Клава.

И Катя в это искренне поверила. Немного успокоившись, пошла домой, даже забыв заплатить за покупку. Клавдия следом вылетела из магазина и заголосила ей вдогонку:

— Кать, стой, а деньги, ты же не рассчиталась.

21

Любая ночь в предгорном селе прекрасна и вполне поэтична, но эта была всем ночам ночь. Трудный рабочий день, середина недели, всем хочется отдохнуть и расслабиться, а тут такие новости…