Полуночная тень

– Я – Сластёна. Серый, не так ли? Вас должны были предупредить, что вы сегодня играете со мной, – приторно сладеньким голоском сказал мужчина.

Реми громадным усилием подавил гнев, ненависть, и волью суть, желавшую вырваться из-под контроля, и также протянул руку. Ему хотелось схватить эту руку и сломать её в пяти местах, жаль, что этому не учили в гильдии воров, зато его учили удушающим захватам с использованием руки противника – вспомнив их, оборотень мысленно ухмыльнулся.

– Да, я проинформирован, – довольно грубо ответил мальчик.

Прикасаться к этому человеку было настоящей пыткой. Оборотень едва сдерживался, ещё чуть-чуть и он сорвется, вся брезгливость и отвращение разольются по его лицу. Пожав руки, Серый дёрнул свою, пытаясь закончить дружественный жест, но Сластёна хватки не ослабил.

На миг тень отвращения промелькнула на лице мальчика.

– А ты хорошенький, жаль такой взрослый, – мерзкая улыбочка озарила лицо мужчины, и он отпустил руку. – А я люблю всё сладенькое, потому и Сластёна.

Весь поток подавляемых эмоций почти хлынул наружу, его сдержала лишь тоненькая прослойка здравого смысла. Как же Реми хотел перегрызть глотку этому человеку, убить его, разодрать в клочья так, чтобы осталось лишь мокрое кровавое пятно, и не опазнать, где какие органы валяются. Оборотень хотел растерзать поганое человеческое тело в месиво.

Но продолжал сдерживаться, нарочито небрежно раздавая карты. Это сделка. Серый заработает кучу денег, нужно только продержаться. Он выжмет кругленькую сумму с этого извращенца.

– Я ненавижу сладкое, – не поднимая глаз, ответил Серый.

Он меня не помнит. Не узнал. Времени прошло много, я вырос, изменился. Да и помнит ли он каждого ребёнка, которого искалечил? Ублюдок.

Снова еле сдерживаемая вспышка ярости. Я должен продержаться. Должен!

– Ты такой юный. Ты знаешь, у детей очень пытливый ум. Он требует глюкозы для восполнения энергии, потому все дети очень любят сладкое. Это не зависит от них, просто организм требует, – наблюдая за раздачей, болтал Сластёна.

– Хотите сказать, у вас пытливый ум? – Серый посмотрел на мужчину сдерживая отвращение и подступившую к горлу тошноту. Когда лотерон завод разговор о детях хотелось свернуть ему шею.

– Ха-ха-ха, как ты быстро смекнул, к чему я клоню. Да. Я бы сказал, что у меня очень пытливый ум, именно поэтому я такой хороший игрок.

– Мы ещё даже не начали, – поправил Сластёну мальчик.

– А ты грубоват. Жаль, что все здесь скрываются за прозвищами, а то я бы отправил записку твоим родителям, – поучительным тоном, будто воспитывал ребенка, проговорил лотерон.

– Не думаю, что им было бы это интересно, – Серый наизусть пробормотал заученную во многих партиях фразу, которой отговаривался, стоило завести разговор о его родителях.

– Сколько тебе лет? – Сластёна взял свои карты, ни один мускул на его лице не дрогнул. С тем же успехом он мог махнуть рукой, отгоняя принесённую ветром пушинку фатили. – Ты так молод и уже признанный в «Бризе» мастер.

Когда мужчина говорил, его лицо было эмоциональным, он поддерживал живой диалог: вопросительный взгляд, поднятая бровь; но стоило ему отвлечься на карты, как пропадало всякое выражение, словно непроницаемая маскарадная маска. Даже невербальные жесты Сластёна прекрасно контролировал: не позволяя себе никакого потирания носа, или закручивания пряди волос, пощипывания бровей, или покусывания губ. Реми не удавалось прочитать по противнику, что за карты ему достались. Непроницаемый человек.

– Двенадцать, – решил без преукрас ответить мальчик и сделал свой первый ход. Он начал игру с мелкой ненужной карты, к сожалению, в его раздаче одиночной.

– Ни то, ни сё. Самый глупый возраст: глупо выглядишь, глупо себя ведёшь, глупые мысли лезут в голову. – Мужчина небрежно отбился и, добрав карты, сделал свой ход – выбрасывая крупную карту.

Богатеи, хмыкнул в мыслях Серый. Бережливость не для них. Какие в жизни, такие в играх. Мальчик, нарочито долго думая, наконец, отбил ход. Игра продолжилась.

Следующий ход и снова маленькая карта, но на этот раз Сластёна отбил её более крупной, чем того требовалось, и повысил ставку. Снова ход, теперь мужчина также пошёл с небольшой карты, подброс, бито. С каждым следующим ходом лотерон меньше говорил, больше концентрируясь на игре, при этом, не выдавая никакими жестами своих мыслей и потаённых эмоций.

Манера игры Серого казалась до банального простой: надев маску спокойствия, он общался во время игры, и с тем же выражением смотрел в свои карты. Иногда его вид демонстрировал отрешённость или неподдельную скуку. Чем меньше карт оставалось в колоде, знаменуя конец партии, тем более скучающим становилось выражение его лица: как будто он разочарован, что скоро вновь выиграет, или проиграет; как будто он будет разочарован в независимости от результата; как будто он разочарован в самой партии.