Полуночники

С того дня я, неожиданно для себя, частенько стала прохаживаться в той части корпуса, где располагались студии. Там всё было совсем иначе. Стены в коридорах были увешаны картинами, пахло масляными красками и ещё какой-то химией. Порой мне даже удавалось мельком заглянуть в аудитории. В глаза сразу же бросались бюсты и греческие статуи, яркие вазы и муляжи. Особенной была не только обстановка, но и сами студенты: такие яркие, неземные. Гуляя по этим коридорам, я почему-то вспоминала детство, свой родной город и драматический театр. От этих мыслей сердце сжималось в лёгкой, но приятной судороге. Может быть, это и есть она: сила искусства?

– Куда ты в последнее время пропадаешь? – спросила меня однажды Надька, когда мы сидели в университетской столовой.

– Захотелось побыть одной, – расплывчато ответила я.

– А Пашка мне сказал, что ты на этаже у художников прописалась, – не унималась она.

Язык бы оторвать этому Пашке, подумала я, однако вслух не сказала. Но тут, случайно повернув голову к входной двери, я так и застыла с бутербродом в правой руке, потому что в столовую вошла она. Сегодня Тася была не одна, а с подругой: грузной и высокой девушкой с капризными чертами лица. Надя моментально проследила мой взгляд.

– О! Так это же она: та самая художница, – оживилась подруга, – Вот увидела бы я её на улице, никогда бы не подумала…

– Почему это? – не поняла я.

– Ну как объяснить… Нейтральная она какая-то. Там же у них все то с разноцветными волосами, то лысые, то зататуированные… А она внешне ничем не выделяется.

– А я так не думаю. На мой взгляд, если они там все такие, как ты описала, то Таисия на их фоне как раз выделяется.

– Ты даже имя её запомнила? – удивилась Надя, – Меня, когда мы только познакомились, ты недели две Олей называла.

– Запомнила. Сама не знаю, почему, – соврала я.

Но на самом деле я уже с месяц тайком наблюдала за ней. Мне нравилось то, как она двигается, как говорит. Общалась с друзьями она всегда непринуждённо и доброжелательно. Тася вообще часто улыбалась. А когда лицо её было серьёзным, от него веяло какой-то тайной. Правда, было и то, что меня огорчало: она очень много курила. Стоило ей выйти на порог университета, она тут же доставала сигарету. Во время больших перемен её неизменно можно было наблюдать из окна второго этажа, выходившего на центральный вход. Там обычно и собирались курящие. Когда она не курила, то заливала в себя несколько чашек подряд крепкого чёрного кофе без сливок и сахара. Такие привычки вредны для сердца, но Тасю, видимо, это отнюдь не волновало. Пару раз я даже чуть не столкнулась с ней в коридоре лицом к лицу.

– Прости, – говорила она тогда, едва скользнув по моему лицу взглядом, и тут же уходила.

Почти полтора месяца я боролась сама с собой, но в конце концов сдалась.

– Я люблю тебя, – тихо, но чётко сказала я Тасе, подойдя к ней в классе живописи, когда она устанавливала мольберт.

– Прости, что? – переспросила она.

– Я люблю тебя, – повторила я, – Уже полтора месяца.

– Мне послышалось? – громко обратилась к Тасе её подруга. Та самая, что часто с ней ходила.

Я вмиг зарделась. И о чём я только думала? Нужно было поймать её в коридоре или на крыльце, когда она будет одна… Я уже хотела было развернуться и пристыженной выбежать из студии, когда Тася положила мне руку на плечё.

– Пойдём поговорим, – сказала она.

И мы быстрым шагом вышли из класса. Мы даже не успели дойти до двери, как за нашими спинами начали шептаться.

– Вы слышали? Она ей в любви призналась!

– Кто? Кому?

И всё в таком духе.

– Послушай, – осторожно начала Тася, когда мы остались одни, – Теряюсь даже с чего начать…

– Если вы хотите мне отказать, то лучше сделайте это сейчас. Не тяните, – предательски дрожащим голосом ответила я.

Она внимательно посмотрела мне прямо в глаза. У неё был очень необычный взгляд. Как бы лучше описать? Он был наполнен содержанием, мыслью, искрой. А может мне так лишь казалось, потому что я безумно любила её?

– Для начала давай на ты. Мы же вроде примерно одного возраста, – она присела на широкий подоконник и посмотрела в окно, – Мне никогда раньше не признавались девушки. Для меня это впервые.

– Для меня тоже. Я впервые испытываю чувства к женщине.

– Вот как,– вполголоса отозвалась Тася, продолжая смотреть куда-то вдаль, – А ты уверена, что именно любишь

?

– Что? – не поняла я вопрос.

– Действительно ли то, что ты испытываешь: любовь? Её ведь несложно перепутать и с симпатией, восхищением и прочими чувствами. Как ты поняла, что любишь меня?

– Я испытала странное для себя чувство в тот день, когда вы… Ой! То есть, когда ты защищалась перед комиссией. С того дня мне всё время хотелось видеть тебя.

Какое-то время Тася молчала.

– Я не по девочкам, – сказала она, наконец, повернувшись ко мне, – Мне всегда нравились парни.

Комок в горле душил меня, а из глаз уже катились слёзы, которые у меня не получалось сдержать.

– Я всё понимаю, извини – прохрипела я и со всех ног побежала к лестнице, дабы не разреветься прямо у неё на глазах.