Полупарюр

– Не смотри сейчас. Потом. Когда я пойду, обрати внимание на мужчину в сером плаще. Он стоит у витрины гастронома, – она хмыкнула. – Теперь тебе, пожалуй, уже трудно будет выбыть из игры. Но попробуй. Сожги письмо и спрячься на несколько дней. Чао. Может, тебе еще повезет.

Элла резко повернулась и ушла.

– А ты ей, конечно, сразу же поверила и бросилась прятаться.

– Не сразу. Сначала все Эллочкино бормотание показалось мне полным бредом. Но почему-то стало страшновато. Я направилась в противоположную сторону, стараясь распознать, следят ли за мной: заходила в магазины, меняла направление движения – в общем, делала все, как показывают в шпионском кино.

– И конечно же тебе показалось, что за тобой следит человек в сером плаще.

– Но это правда.

– Ясно. Описать его ты не сможешь.

– Нет.

– А знаешь почему? Потому что в середине осени на улицах мужчин в серых плащах гораздо больше, чем глупых девушек с длинной лапшой на ушах.

– Ты мне не веришь. Я его видела!

– Тебе верю, а вот Эллочкиному бреду – нет. По-моему, она просто хотела избавиться от твоего настойчивого внимания. Почему ты не позвонила мне по мобильному?

– Я его оставила дома.

Это было вполне похоже на Ларису. Все, что напрямую не касалось Ларискиной внешности, она забывала и теряла с легкостью. Думаю, что и мобильный в настоящее время находился не дома у моей подруги, а где-нибудь под сиденьем электрички в метро, иначе я бы уже пообщалась с Любовью Сергеевной, потому что все это время безрезультатно пыталась связаться с Ларисой по сотовому.

– А дальше?

– Мужчина потерял меня в метро в час пик. Домой я идти побоялась. Поехала на дачу.

– И просидела там два дня? Класс! А почему только два, а не пять, а не неделю?

– У нас на даче сейчас нет ни света, ни еды… А за два дня, может, обо мне забыли.

– Железная логика. А почему ты пришла ко мне?

– Я боюсь идти домой одна.

Лариса, по всей вероятности, ожидала у своего дома вооруженную засаду. Мне хотелось захохотать, но испуганное лицо моей подруги удержало меня от веселья. Придется отвести ее домой за руку.

Лариса жила не так далеко от моего общежития, и если поторопиться, я еще успею вернуться из нашего утреннего похода и немного поспать. Поэтому собралась я со скоростью актеров театра моды, надела куртку, и мы вылетели из комнаты.

Как я и предполагала, мужчины в серых плащах не ожидали нас возле Ларискиного дома в шесть часов утра. Вооруженного нападения, таким образом, не случилось, и через полчаса Лариска уже давала объяснения своей матери, а я сидела за столом в своей комнате. После влажных укутываний из утреннего тумана, спать не хотелось. Кроме того, от общения с моей подругой появилось ощущение облегчения и одновременно какое-то неясное беспокойство. Элла, без сомнения, запугивала ее исключительно с целью избавиться от назойливого внимания, возможно, не ожидая вызванного ее словами эффекта, никакой слежки не было… и все же…Что-то в этом разговоре было. Я напрягла память. Что посоветовала Ларисе Элла? Спрятаться. А что еще? Письмо. Она спросила о каком-то письме. Боже мой! Может, это письмо, которое передала мне наша тетя Лена? Это событие полностью вылетело из моей головы…

Вскочив кровати, я бросилась к вешалке. Письмо продолжало спокойно лежать в кармане куртки. Руки у меня немного дрожали от нетерпения. Наконец, конверт был торопливо разорван, и я увидела его содержимое. Со старинной фотографии на меня смотрела Ирэн Брюгге. Как и на предыдущем снимке, изображение пересекала игривая надпись: «Кто полупарюр соберет, тот счастие свое найдет». Но аккуратный кружочек ограничивал на этот раз красивый кулон на цепочке. Что это? Может, это письмо не для меня? Для Ларисы? Но на конверте четко написано мое имя. Я заглянула в конверт. Глубоко внутри лежал еще небольшой кусочек бумаги. Надпись торопливыми мелкими буквами на нем гласила: «Подробности узнай у отца». Подписи не было.

Надежда уснуть окончательно улетучилась. Я сидела у стола, уставившись бессонными глазами в стену, оклеенную старыми потертыми обоями, и пыталась понять, о каких подробностях идет речь в записке. Насколько я поняла, фотография принадлежала другому претенденту на руку Ирэн Брюгге. Если первый владел кольцом из гарнитура, то второй – кулоном. Значит, есть еще третий? Ну и что? Что мы ищем? Драгоценности? Какое отношение имею ко всему этому я? Мои родители из семей правоверных пролетариев. Никаких голубых кровей. Никаких закопанных богатств. Что же происходит вокруг меня?

Промучившись таким образом пару часов, остающихся до подъема, я, наконец, решила, что с меня хватит загадок и что я больше в эти игры не играю. Никаких Эллочек, фотографий, парюров и других глупостей. Игорю расскажу об Эллочке, чтобы успокоился, и тема будет закрыта. После этого твердого решения, мне стало легче. Перед тем, как пойти умыться, я на секундочку закрыла глаза и… крепко заснула прямо за столом.

* * *

– Можно войти? Извините меня, Ирина Ивановна! – я робко вошла в аудиторию. Опоздать на второй час пары к Сквирской! Катастрофа. Культурологию мне в этом семестре не сдать.