Полутьма

А здесь вампир был прав. Не хотелось признавать, но ведь дядя действительно был способен спрятать от меня все, что способно ранить. Закусив губу, я поудобнее перехватила ПМ, наблюдая как глаза Мартинаса блеснули в тусклом свете подъездной лампочки.

— Давай быстрее, — вампир закатил глаза, — или я пошел. Сама подумай, зачем мне тебе врать? Хотел бы выпить — давно это мог сделать, тысячу раз. Я хочу работать с тобой в одной команде, все.

— Хорошо, — киваю я, делая шаг вперед.

Вампир не двинулся. Спокойно дождался, пока я переступлю порог. Мартинас был само дружелюбие, протягивая мне папку. Приземлившись на ступеньки, я открыла плотную обложку.

«Вагнер Сергей Дмитриевич».

— Я читала его дело, — разочарованно выдохнула я, собираясь закрыть папку, но пальцы вампира придержали обложку.

— То, что дал тебе дядя, правда? — усмехнулся Мартинас, а я ослабила хватку. — Давай дальше.

Знакомые слова, но почему-то я послушала вампира и не отрываясь следила за каждой строчкой. Особенно когда дело стало переплетаться с работой Вагнера и моего отца. Ледяные пальцы вцепились в мое плечо, когда я невидящим взглядом пыталась уловить суть строк, что видела в первый раз. В горле пересохло, а боль тут же вырвала из груди оставшийся воздух.

«Признание подозреваемого не оставляет сомнений…»

— А ты зря перестала принимать свою дрянь, детка, — сквозь пелену раздался голос Мартинаса, — хорошее изобретение. Очень хорошее…

Глава 23

Хрустящая мишура послушно сминалась в ладони, слабыми уколами касаясь кожи. Гладкая серебристая поверхность сияла разными красками в темной комнате от меняющей цвета огоньков гирлянды. Форточка вновь хлопнула, заставляя вздрогнуть. Заторможенно посмотрела на окно. На подоконнике собралась лужа из растаявшего снега. Медленно прикоснулась к своей щеке. Холодная. Видимо, сидеть на полу на сквозняке было не лучшей идеей.

Пальцы рефлекторно дотронулись до пола в том месте, где много лет я старательно возобновляла меловой круг. Сейчас — стерильная чистота. Даже удивительно, как мало времени потребовалось на то, чтобы уничтожить свой алтарь. Территорию мертвых в мире живых.

За три часа телефон ни разу не подал признаков жизни. Это так глупо. Даже найдя дело в дядином кабинете, узнав факты, я продолжала надеяться, что Вагнер все опровергнет. Какой черт меня дернул сегодня сунуться в штаб и копаться в столе полковника? Как же слабы люди. Мы кричим о том, что хотим знать правду, противимся лжи, умоляем о честности. Но стоит коснуться истины, как тут же пытаемся спрятаться от нее подальше. Вернуться в свой комфортный мир. Где не нужно принимать решений.

Делать выбор. Вступать в сделку с собственной совестью.

Дело не должно пострадать. Это единственное, в чем я была уверена сейчас. Нужно все сделать так, чтобы это не сказалось на группе А. Но как же сейчас хотелось выбрать не мир и его благополучие, а себя. Собственное спокойствие. Возможность двигаться дальше не останавливаясь, не притираясь ни с кем заново.

План простой. Наверное, поэтому, когда дверь открылась, я думала лишь о том, что нужно перестелить пол. Постоянный скрип шагов раздражает. А мой новый напарник все равно двигается бесшумно. Страшно ли мне? А чего мне терять? Сегодня, снова как и много лет назад, в канун Нового года, под сияние гирлянды и запах мандаринов, я осталась одна.

Тихий шорох одежды и движение воздуха справа от меня вынудили двинуться. Так странно. За какие-то часы монстры перестали быть детским кошмаром. Скрип двери, тихие шаги и щекочущий ноздри запах крови. То, почему я пошла на все это. Почему появилась группа А.

— У меня есть план, — голос дрогнул, а я мысленно прокляла свою несдержанность.

Могла лучше, Сима. Ты столько времени учишься у тех, у кого нет внутри ничего. Камень. Мертвый кусок плоти, что вопреки всем законам может возобновлять свое биение по велению разума. Наверное, в этом и был секрет. Их разум мог завести даже сердце. Поэтому первичнее были не чувства, а логика и цель. Ради того, чтобы жить хотя бы так, не по-настоящему, мозг воскрешал тело.

— Все просто, — заставила себя улыбнуться, чувствуя, как напряглись мышцы лица от искусственного движения, — я буду работать с Мартинасом.

— Как это поможет? — усмехнулся вампир, а я уставилась в одну точку перед собой.

Челюсти свело от звука его голоса. Меня даже не удивляло, почему я не узнала шаги, что слышала каждую ночь сквозь пелену воспоминаний, просыпаясь в холодном поту. Так и должно работать внушение на ребенке, чья психика мягкая и податливая. Помнить, но не иметь возможности узнать чудовище, что разрушило жизнь некогда счастливой семьи.

— Я не думаю, что это тебя касается, — пожав плечами, судорожно выдохнула, — я не знаю причин, почему дядя не убил тебя. Как и того, зачем столько лет ты оставался в заключении ПМВ, хотя спокойно мог вырваться.

— Не знаешь, потому что не хочешь знать.

— Хватит! — не выдержала я, двинувшись в сторону вампира. — Не надо говорить со мной так, словно ничего не случилось.