Полутораглазый стрелец

Уже нельзя взбираться выше,Не проломив хребта у гор;Уже в самом зените слышенИх гетеански плавный спор.Ты ждешь: ужели без размераГора с горой заговорит,Как беззаботная химера,Рождая сонмы химерид?Но, над сознаньем возникаяИз навзничь сброшенных высот,Как Одиссею Навзикая,Нам утро мира предстает,Когда за диким перевалом,Не понимая ничего,Мы видим в блеске небываломРожденье Слова самого.

<Начало 1930-х годов>

103. КАРТВЕЛЬСКАЯ РЕЧЬ

В гортанных гнездах горной речиНе клекот спорящих орлят,Не рокот отдаленной сечиВ сплошной ложится звукоряд.Нет, в них, как в доломитных гнездах,Еще и в наши дни живетНе голос — может быть, лишь воздухГрозой насыщенных высот,Где вечером, в своей берлоге,Овечий подсчитав удой,Циклоп встречает на порогеНе месяц, к старости безрогий,А Эльбрус вечно молодой.

<Начало 1930-х годов>

104. ТЕБИЛИСИ

I

Я еще не хочу приближаться к тебе, Тебилиси,

Только имя твое я хочу повторять вдалеке,

Как влюбленный чудак, рукоплещущий бурно актрисе,

Избегает кулис и храбрится лишь в темном райке.

Пахнут пылью овечьей твои вековые румяна,

Под сурьмою ресниц угасает ленивый задор,

И в оливковой мгле, на подземном наречье духана,

Разрешают судьбу равнодушно толпящихся гор.

Первозданной Колхиды ворота найти невозможно,

Аргонавты давно заблудились в порфирном лесу,

И от истины горной я горсточку пыли дорожной,

Словно эристав, подать тебе, Тебилиси, несу.

<Начало 1930-х годов>

105. ТБИЛИСИ

II

Когда над высоким обрывомВ дремотно-молочной лазури,

Как выкормок древней волчицы,К холмам присосался Тифлис,Все знаки судеб перепутавКурчавою вязью хуцури,Должно быть, навеки в то утроДва жребия переплелись.Чрез тайнопись сонных виденийСтолетия перешагнули,Сквозь сумеречное сознаньеЧредою промчались миры —И вот я сегодня проснулсяУже не в пустынном ауле,А в нежной картвельской столицеНад водами желтой Куры.Летят в абрикосовый городДорожные автомобили,Молчит абрикосовый город,Бледнея под слоем румян,А Нико Пиросманишвили,Возникнув из облака пыли,Клеенчатым манит бессмертьем

И прячет бессмертье в духан.Но грузом верблюжьим ложатсяНа плечи полдневные ночи.Он лжет, предводитель попоек, —В Куре не иссякла вода!И я сквозь дремучее словоВхожу в подведенные очи,В твои ненаглядные очи,Где мне не указ тамада.Пылают колхидскою славойВдали огнекрылые выси,Ласкает руно золотоеПодошву разутой горы,И кровосмесительства слащеМне имя твое, Тбилиси,Как память предсуществованьяВ объятьях забытой сестры.

<Начало 1930-х годов>

106. КАВКАЗ