Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

Составляя в указанную эпоху около 1/3 всего местного населения, будучи по преимуществу земледельцами и садоводами, сарты в то же время держали в своих руах наибольшую часть местных промышленности и торговли.

Вместе с тем в их же руах находился и камертон местной мусульманской духовно-нравственной жизни (не исключая и духовную жизнь кочевников), ибо преимущественно из их же среды, кроме длинной вереницы лиц, составлявших правящий класс, выходили также и казии, ишаны, руководившие помыслами многих десятков (если не сотен) тысяч своих мюридов, и ителя местных мусульманских школ, и имамы, настоятели мечетей, и, наконец, шумный рой тех мусульманских книжников,

улема, которые всегда играли очень крупную роль в духовно-нравственной жизни туземного общества и о которых несколько подробнее будет упомянуто ниже.

Таким образом, в общем, сарты являли собой наиболее культурную, а потому во многих отношениях и наиболее сильную часть местного населения.

Эта частью нравственная, а частью материальная сила сартов, которую, быть может, правильнее было бы назвать не столько активной силой, сколько выносливостью, зиждилась главным образом на уменье приспособляться к обстоятельствам, на врожденной переимчивости, благодаря которой они чрезвычайно быстро усваивают самые разнообразные практические навыки, на врожденной способности и наклонности к торговле, на крайней ограниченности их потребностей, в чем с ними могут соперничать разве только китайцы, на отсутствии у них резких сословных различий, делавшем туземное общество относительно весьма однородным, и, наконец, на колоссальности той роли, которую мусульманская школа, в особенности высшая, мадраса, играла в жизни туземной толпы в воспитательном и дисциплинарном отношениях.

Под именем киргизов далее мы будем разуметь всех вообще тех тюрко-монголов[483]

, которые вели кочевой образ жизни и занимались преимущественно скотоводством, из непищевых продуктов которого на месте обрабатывалась главным образом шерсть.

Из нее женщины, на которых лежали все хозяйственные работы кочевого быта за исключением пастьбы скота, и поныне изготовляют кошмы, паласы, ковры, грубые шерстяные ткани и арканы.

Объектами торговли, по преимуществу меновой, были скот, невыделанные кожи и изделия из шерсти.

Главнейшим отхожим промыслом киргизской бедноты издревле был извоз, транспортирование кладей на верблюдах. В этих случаях киргизы попадали в положение наемников, предлагавших свои услуги купцам – сартам и татарам.

Вместе с тем и у степных и у горных киргизов издавна имелись также и запашки, причем, однако же, земледелием, к которому сколько-нибудь состоятельный кочевник-скотовод не имел решительно никакой врожденной склонности, лично занимались только так называемые икинчи (пахари), обедневшие киргизы, лишившиеся при разного рода обстоятельствах своего скота, а потому не имевшие ни надобности, ни даже возможности кочевать вместе со своими более счастливыми и благополучными сородичами. Эти

икинчи возделывали или свою собственную, или чужую землю, получая в последнем случае условленную часть урожая.

Запашки находились (и находятся) преимущественно при зимних стойбищах, и представляли по большей части незначительные участки в несколько десятин. Однако же редкий икинчи того времени был или становился, так сказать, вековечным пахарем. Каждый раз, когда его дела поправлялись, когда он вновь делался обладателем достаточного количества скота, он бросал землю и вновь начинал вести кочевой, исключительно скотоводческий образ жизни.

Посредствующим звеном между оседлыми и кочевниками являлись полукочевники, курама в бывшем Ташкентском вилаете (в долинах Чирчика и Ангрена), так называемые узбеки –

в теперешней Самаркандской области и кипчаки и каракалпаки – в Фергане.

В этнографическом отношении ташкентские кураминцы и самаркандские узбеки являли собой полуосевший сброд разных киргизских (тюрко-монгольских) родов: Юзы, Кырки, Хытая, Найманов и др.

В бытовом отношении отличительной чертой полукочевника вообще было относительно удачное, по условиям того времени, сочетание скотоводства с земледелием. По-прежнему любя пастбищное скотоводство, отнюдь не отказываясь от него совсем, а лишь несколько ограничив его размеры, в зависимости от новых условий своего быта, полукочевник, пользуясь обилием принадлежавших ему земель, усердно принялся и за земледелие в виде полеводства, важным подспорьем которому служил навоз, получавшийся от скота, значительная часть которого на зиму пригонялась с летних пастбищ на хутора.