Полвойны

— Я вам отомщу! – прорычала Исриун. – Вам и вашему сыну-калеке! Я поклялась!

Тогда Лаитлин улыбнулась, улыбкой холодной, как крайний север, где никогда не тают снега, и Колл задался вопросом, кто из них безжалостнее, Варослав или Лаитлин. 

— Враги – это цена успеха, рабыня. Я слышала тысячу таких клятв. И до сих пор хорошо сплю. – Она щелкнула пальцами. – Колл, пошли.

Он в последний раз взглянул на Исриун, которая уставилась на открытую дверь, так сильно намотав цепь на руку, что звенья впивались в побелевшие пальцы. Но Отец Ярви всегда говорил, что хороший министр смотрит фактам в лицо и спасает то, что может. И Колл поспешил за Лаитлин.

— Моя королева, что вы ему отдали? – спросил он, пока они шли по изгибающемуся коридору, за узкими окнами которого качалась Мать Море.

— Варослав не дурак, и эта змея Исриун хорошо его подготовила. Он знает, что мы слабы. Он хочет расширить свою власть на север, по всей Священной до берегов Расшатанного моря. – Она приглушила голос. – Мне пришлось отдать ему Ройсток.

Колл сглотнул. Это вовсе не вязалось с идеей Бренда стоять в свете.

— Королевский дар. А разве он наш, чтобы его отдавать?

— Варослав может его взять, – сказала Лаитлин, – если ни мы, ни Верховный Король его не остановим. 

— Мы с Верховным Королем немножко заняты друг другом, – прорычала Колючка.

— Мудрый человек не ведет войн совсем, но только глупец ведет более одной за раз.

Колючка кивнула воинам, стоявшим на страже у королевских покоев, и широко раскрыла дверь.

— Чувствую, Варослав не остановится на Ройстоке.

Шагнув через порог, Колл подумал о мертвенном взгляде принца, и его передернуло. 

— Чувствую, Варослав не остановится до края мира.

— Назад! – крикнула Колючка, отталкивая королеву к стене и так быстро выхватывая топор, что тот чуть не отсёк одну из бровей Колла.

На столе в тени дальнего конца комнаты сидела, скрестив ноги, фигура, облаченная в накидку из тряпья с натянутым на голову капюшоном. Сердце Колла стучало так сильно, что он чуть не уронил кинжал на ногу. Ловкие пальцы нередко подводят, когда холодное дыхание Смерти студит шею.

К счастью, Колючку было труднее смутить. 

— Говори, – прорычала она, пригнувшись в боевой стойке между королевой и посетителем. – Или я тебя убью.

— Ударишь меня моим же топором, Колючка Бату? – Капюшон чуть сдвинулся, и под ним блеснули глаза. – Ты вырос, Колл. Помню, как ты висел на мачте Южного Ветра, а твоя мать вопила, чтобы ты спустился. Помню, ты умолял показать тебе магию.

Топор Колючки медленно опустился.

— Скифр?

— Могла просто постучать. – Лаитлин отодвинула Колючку в сторону и расправила платье до обычного совершенства. 

— Стук не гарантирует встречу, Золотая Королева. А я проделала длинный путь из земли Альюкса по Запретной и Священной в компании принца Варослава. Хоть он и не знал об этом. – Скифр откинула капюшон, и Колл сдавленно выдохнул. Даже в тени он видел, что левая сторона ее лица была исполосована пятнами ожогов, отсутствовала половина брови, среди стриженных седых волос виднелись залысины. 

— Что случилось? – спросила Колючка.

Скифр улыбнулась. Точнее, половина ее лица улыбнулась. Другая сморщилась и изогнулась, как старая шкура. 

— Праматерь Вексен отправила людей на юг, моя голубка. Чтобы наказать меня за кражу реликвий из запретных руин Строкома. – Она бросила взгляд на эльфийский браслет на Колючкином запястье, ярко пульсировавший сине-белым светом. – Они сожгли мой дом. Убили моего сына и его жену. Убили сыновей моего сына. Но оказалось, что меня убить не так просто.

— У Праматери Вексен долгая память касательно счетов, – прошептала Лаитлин.

— Она узнает, что не только у нее. – Скифр запрокинула лицо, пятна ожогов, казалось, сияли. – Праматерь Вексен привела ко мне Смерть. Будет хорошим тоном вернуть ей любезность. Я читала знамения. Наблюдала за птицами в небе. Расшифровала рябь на воде, и теперь вы привезете меня по Расшатанному морю в Торлби. Ты все еще хочешь посмотреть на магию, Колл?

— Нет?.. – Но часто казалось, что людям нравилось задавать ему вопросы, не очень интересуясь ответами.

— Я должна поговорить с Отцом Ярви. – Скифр скривила губы, показав зубы, и рявкнула: – А потом я пойду на войну! 

Пепел 

Флот Утила готовился плюнуть в морду Верховному Королю.

На скале стоял рыжеволосый тровен и завывал стихи из баллады об Ашенлир – не очень мелодично, зато со страстью. Ту часть, которую любили бойцы, где приближенные королевы готовятся славно умереть в битве. Повсюду люди подхватывали эти слова, в последний раз проводя точилом по мечу, дергая тетиву или плотно затягивая пряжки. 

Казалось бы, бойцы должны предпочитать песни о том, как воины славно пережили битву и умерли старыми, толстыми и богатыми. Но таковы уж бойцы – у них не много здравого смысла, если подумать. В частности, поэтому Рэйт старался не думать, если можно было этого избежать.