Читаем Полынь чужбины полностью

Ты и письмо мне написал не потому, что обо мне вспомнил. А, наверное, для своей очередной проблемной статьи; пытаешься, говоришь, разобраться в психологии современного молодого человека.

Помню, еще в институте профессор наш цитировал одного современного зарубежного классика: человечество делает головокружительные успехи в области НТР. Была эпоха пара и газа, не прошло и ста лет — наступила эпоха расщепления атома, еще меньше времени — эпоха проникновения в космос. А вот люди остались теми же, что и две тысячи лет назад: те же слова шепчут влюбленные под луной. Больше того, многие из нынешних разучились шептать эти слова. Как и ты.

Вот и я могла быть такой же.

И еще напиши, что здесь, на Севере, началась моя гражданская биография, а не гражданский брак. Ну, уже об активной жизненной позиции, надеюсь, ты сам допишешь.

И в статье еще можешь привести стихи, которые мне очень нравятся и которые я читаю в концертах. Это из «Тризны» Шевченко:

Без малодушной укоризны Пройти мытарства трудной жизни,

Измерить пропасти страстей,

Понять на деле жизнь людей.

Прочесть все черные страницы,

Все беззаконные дела...

И сохранить полет орла И сердце чистой голубицы!

Се человек!..

Человеком я стала, Виктор, понимаешь, человеком! И не пиши мне, ради бога, больше. Не пиши.

Из письма подруге Тане.

...Долго я тебе собиралась написать, Танюша. Длинное-длинное письмо. И нежное. А потом все надеялась, что встретимся в Москве. А ты тоже в отпуск укатила, когда я приезжала.

Молодец ты, Танюшка, институт уже окончила, и в аспирантуру, верю, поступишь. У тебя всегда все хорошо получалось. Помню, как ты радовалась, когда твоего Петьку на стационар перевели. Тебе и здесь повезло: ты ему сразу двойню родила.

А я была в Москве, пришла к вашему дому возле улицы Станиславского, куда ты к Петьке переехала, а дома-то уже и нет. На том месте новый строят. Позвонила твоей маме — говорит, ты в Пицунде отдыхаешь.

Как я по Москве соскучилась! И в мой любимый театр Маяковского попала, и в Третьяковку смоталась, и даже в музее восточного искусства, что на улице Обуха, побывала. Москва есть Москва! Далеко мы от всего этого, ой как далеко — больше четырех тысяч километров по воздуху.

А когда органный концерт в зале консерватории слушала, думала, совсем обалдею. Сижу в зале и думаю: а что же у меня хорошего-то в жизни было? Бетховена исполняют, а я только и слышу удары сердца.

Не знаю, почему у меня все так получилось, да только не могла я ценить в свой московский период жизни всего того, что имела. То ли родители проглядели меня? То ли сама я слишком увлеклась компашками? Ты как-то сразу отошла от нас.

Не обязательно, конечно, уезжать из Москвы на Крайний Север, чтобы найти себя и чтобы стать человеком. Для меня же Север стал не просто спасательным кругом. Здесь я нашла все: семью, друзей, счастье.

Помнишь, в институте наш профессор-старикашка проводил свои социологические исследования странным методом: в коридоре, на лекции или просто в лифте он вдруг спрашивал студента: «Скажите, коллега, что такое счастье?» Спросил однажды он вот так и меня. Застал врасплох. И знаешь, что я ответила.

«Счастье,— говорю,—это когда ни о чем не думаешь. Когда ничего не болит. Когда хорошо оттого, что я просто с вами, профессор, разговариваю».

«Оригинально, весьма оригинально,— сказал он и добавил: — Скудноваты у вас, уважаемая, понятия. А счастье куцое. Но ничего —это пройдет».

И, как видишь, прошло.

Но расскажу по порядку.

Улетела я тогда с Сережкой, как ты помнишь, в чем стояла. Лечу в неизвестную мне Тюмень, и, может быть, впервые в жизни жалко-жалко себя стало. Вот тогда первый раз и задумалась: что же хорошего у меня-то в жизни было? И очень мало припомнилось. Один раз я, кажется, счастлива была, когда мы с тобой на турбазе на Кавказе вдвоем отдыхали. Твой папа путевки нам тогда купил. Качели, смех с утра до вечера. Счастливы были.

А еще?

Вспомнила, как под Звенигородом у бабушки в селе гостила, когда она еще жива была. Вышли ранним утром мы с ней на покос. Я иду впереди, роса обжигает голени, траву разгребаю руками, а бабушка косой: вжик-вжик. Красота. Трава си-няя-синяя. От шалфея. Блаженные, голубые минуты. Увы, их было так мало.

А еще вспомнила, как на той же турбазе я в маске рыбу под водой поймала.

Вот и все. А остальное — в каком-то тумане...

Прилетели в Тюмень ночью — и я, кажется, сразу поняла, что попала в совершенно иной мир. Молодежи битком набито: как раз студенческие отряды "собирались со всех концов на свой трудовой семестр. Песни, шутки, счастливые лица. А на куртках адреса: Дагестанский медицинский, Казанский университет, Киевский автодорожный. И москвичей полно, конечно. Смотрю — возле аэропорта гусеничный вездеход стоит, а в его кабине двое: он и она. С гитарой, песенки напевают.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже