Полынь и мёд

Меня не нужно просить дважды, и через несколько минут мы уже едем в машине к маленькому отелю, в котором наша фирма уже не первый раз бронирует номера. Там хорошо: тихо и спокойно, очень уютно и настолько безмятежно, что не хочется уезжать обратно. А ещё в этом городе живёт мой друг, и по нему я соскучился безумно. У меня мало друзей – всего двое, но это те ребята, за которых я готов отдать свою кровь.

– Голодная? – интересуюсь, когда такси петляет по узким улочкам, а тихая музыка льётся из стереосистемы. Таксист, приятный мужик лет пятидесяти, уже успевший в апреле загореть почти дочерна, постукивает в такт мелодии по рулю. – В отеле отличный ресторан, можем поужинать.

Ксюша смеётся и похлопывает себя по животу:

– Ты не помнишь, сколько я съела пиццы? Да я чуть не лопнула!

– Ничего, иногда можно. Даже нужно позволять себе маленькие слабости.

– Они были не маленькие, – фыркает, смешно морщась, – они были огромные, круглые и под сырной шапкой.

– Значит, будем сгонять калории на тренажерах. Я и так уже дочерта пропустил, нужно навёрстывать.

– Ты любишь спорт, да? – спрашивает, а я беру её руку в свою, переплетаю пальцы и ловлю в зеркале лукавый взгляд таксиста. Мужская солидарность она такая, да.

– Очень, – отвечаю, не задумываясь. – Если угодно, это мой наркотик. Офигенно мозги на место вставляет.

– А я люблю животных, – вдруг говорит, а я улыбаюсь, ощутимее сжимая её тонкую ладонь. – Ещё в школе волонтёрствовала в собачьем приюте. Потом на это почти не осталось времени. Знаешь, как я всегда мечтала о собаке? Но…

Она замолкает и отводит глаза, рассматривая что-то за окном.

– Ладно, неважно.

– Почему неважно? Очень даже важно. Расскажешь?

– Можно попозже? – слабо улыбается, а я киваю.

Попозже так попозже.

– Думаю, нам многое нужно друг другу рассказать, да? – этот вопрос не требует ответа, но я чувствую – нет, я уверен, – что, кроме страсти испытываю к этой женщине нечто большее. И да, я хочу уже обсудить эту ситуацию с её сестрой.

– Ладно, раз я пока пропускаю тренировки, давай выпьем вечером вина и просто поговорим, – предлагаю, а Ксюша согласно кивает. – Я же понимаю, что ты не сможешь расслабиться, пока мы всё друг другу не выскажем. Верно?

Ксюша снова отворачивается к окну, а я понимаю, что мы почти приехали. Завтра будет слишком много работы – её всегда много, но сегодняшний вечер будет таким, как нужно. И да, я этот шанс использую по полной. Чего бы мне это ни стоило.

Глава 21

Ксения.

После поцелуя губы горят, а кожу покалывает так, будто температура воздуха упала до рекордно низкой отметки. Может быть, у меня лихорадка? Может быть, я заболела, только пока не осознаю это? Простуда, грипп, холера, бубонная чума? Точно что-то смертельное, сомнений быть не может.

Когда оказываюсь в своей комнате, расположенной чётко напротив покоев Литвинова, опираюсь спиной на закрытую дверь и улыбаюсь, точно дурочка. Чувствую себя как-то странно, но такая нравлюсь себе. Будто бы несколько килограмм сбросила и при желании даже взлететь смогу. Сто́ит только захотеть и я всё-всё сумею.

Вдруг вспоминаю о том, что через час мы с Ромой должны встретиться в холле гостиницы, потому тороплюсь в душ. Осматриваюсь по сторонам и снова улыбаюсь. Мне нравится эта маленькая, но очень светлая комната. В ней уютно и радостно как-то, и очень легко дышится. То ли обои в мелкий цветочек тому виной, то ли широкие окна, скрытые за бежевыми занавесками, подвязанными шёлковыми лентами с кисточками на концах. Мягкий ковёр возле кровати так и манит снять обувь и утонуть по щиколотку в его высоком и пушистом ворсе. Но на это у меня нет времени.

От предвкушения кружится голова, а улыбка сама по себе растягивает губы. Я даже забываю, как устала за эти дни, забиваю на все проблемы с домашними. Даже стараюсь не думать о том, что фактически ведь ушла из дому. Во всяком случае, возвращаться обратно у меня нет ни малейшего желания. И правильно. Пора уже начать жить своей жизнью.