Полынь и мёд

Рома хищно улыбается и подхватывает меня под ягодицы. Сжимает пальцами воспалённую ласками кожу, а я тихо вскрикиваю, балансируя на грани тупой боли и острого удовольствия. Трусь влажным естеством, ещё скрытым шёлковой тканью, уже насквозь мокрой, о его живот. Литвинов тихо шипит и тащит меня куда-то, но я совершенно не разбираю дороги. Перед глазами мутная пелена, а желание настолько сильное, что подташнивает. Никогда и никого я так не хотела. Я даже не знала, что так вообще возможно.

Я падаю спиной на кровать, а она мягкая и пружинит подо мной, но Рома не даёт мне времени оценить перемены в местоположении – опирается руками по обе стороны от моей головы, а я путаюсь пальцами в застёжке его брюк. Но, хвала моей координации, всё-таки получается справиться с тугой пуговицей и молнией.

– Ты не носишь белья, – констатирую факт, смыкая пальцы вокруг мужского члена. Большого и горячего, и на миг даже пугаюсь, что не смогу принять его полностью.

– Тебе показалось, – усмехается и проводит языком по моей ключице, а я обхватываю его ногами за талию, впечатываясь в него, не разлепить.

– Нетерпеливая, – тихо смеётся и перекатывает меня на живот. Тихий шелест, глухой звук упавших на пол штанов, но всё это я воспринимаю, будто происходит не со мной. Внутри меня распускает лепестки огненный цветок, и лишь об этом могу думать.

Сминаю в кулаках светлую простыню, когда головка члена уже кружит вокруг влагалища, задевая чувствительную точку. И я не выдерживаю: подаюсь вперёд, показывая, чего именно хочу. Показываю, потому что говорить я, кажется, вовсе разучилась.

И в этот раз Рома не требует от меня слов. Он делает то, чего нам обоим слишком хочется. И когда погружается полностью, растягивая тугие стенки под себя, я понимаю, что зря боялась. Его член словно был создан для меня – идеальный.

– Не больно? – доносится сквозь шум в ушах, а я отрицательно мотаю головой, а волосы падают на лицо.

– Отлично, потому что я при всём желании не смогу уже остановиться.

Его голос глухой и хриплый, а движения всё более жадные и напористые. Я выгибаю поясницу под каким-то до этого неведанным мне углом, чтобы проникновение ощущалось ещё острее и сладостнее. Рома одной рукой собирает мои волосы в кулак, а второй поддевает под живот, притягивая меня ещё ближе. Я вся в его власти, мне не выбраться, а я уже и не хочу. Лишь бы чувствовать этот момент и нас двоих.

– Ты такая тугая, с ума сойти можно, – разносится его голос вокруг, а я краснею, кажется, настолько, что кожу головы огнём печёт.

– Это просто кто-то сильно большой.

– Ха, я идеальный, – озвучивает мои мысли, хрипло смеясь, входит резко, до упора и на мгновение замирает.

Но после… после Рома точно с цепи срывается, и я ловлю нужный ритм, словно только этим всю жизнь и занималась. Его член задевает внутри меня такие точки, о существовании которых я даже не догадывалась, и это подводит к краю, за которым, знаю точно, моя смерть от переизбытка эмоций.

Но когда его пальцы находят мой клитор, оглаживают и надавливают, синхронно движениям члена, я понимаю: всё, что было до, уже не имеет никакого значения.

Я кричу что-то бессвязное и даже, кажется, матерюсь, а волны оргазма такие сокрушительные, что даже мои кости превращаются в мягкое желе. Но упасть не дают сильные руки – они держат меня над пропастью, как два огромных крыла, ещё удерживая в этой реальности. Он вбивается в меня последний раз так яростно, так исступлённо, словно это последнее, что он планирует сделать в жизни. И когда всё заканчивается, и семя изливается в презерватив, Рома перекатывается на бок, сгребает меня в охапку, а я кладу ухо на его грудь, чтобы под барабанный бой большого сердца провалиться в забытье.

Глава 24

Роман.

В просторном кабинете, отделанном деревом особо ценных пород, тихо жужжит кондиционер, рассеивая вокруг спасительную прохладу. Дорогая мебель, модные светильники, пара картин на стенах – каждая деталь здесь напыщенна и претенциозна

Владелец всего этого великолепия, а по совместительству мой лучший друг Иван Сергеевич Боголюбов стоит у стеклянной стены ко мне спиной и, раздвинув пальцами полоски жалюзи, подглядывает за сотрудниками. Идеальный костюм, идеальная причёска, часы, туфли – всё при нём. Настоящий властный босс, не то что я – в горных ботинках, любимых джинсах и свободной футболке.

А мне вспомнилось, как в десятилетнем возрасте, он точно так же любовался красивыми девочками из балетной школы, что находилась напротив нашего дома. Иван Сергеевич ладошкой приглаживал смоляные вихры, становился на мою сгорбленную спину и с замиранием сердца наблюдал за па и ффуэт юных танцовщиц.

Забавно, но в мелочах мы почти не меняемся с возрастом, всегда оставаясь теми, кем были в голозадом детстве. Хоть в Армани нас закуй, хоть в бронежилет.

– Хорошенькая у тебя новая ассистентка, – одобрительно хмыкает Иван, а я поднимаю взгляд от очередного документа.

Этого ещё не хватало.

– Понравилась? – щурюсь, сверля взглядом затылок лучшего друга, а тот пожимает плечами.