Полынь. Семинарист (СИ)

— Ну почему не убьют, убьют тех, кто не примет их форму правления. А разве где-то бывает по-другому?

— Где-то и по-другому.

— Нет, везде одинаково. Во все времена, во всех мирах и у всех народов. Либо ты принимаешь власть, либо принимаешь смерть. Молчать и слушать! — приказал он, предвосхитив моё возражение — Всё что ты хочешь сказать — чушь. Смерть необязательно приходит в форме умерщвления плоти. Убить тебя могут путем уничтожения тебя такого какой ты есть, разрушая твою сегодняшнюю личность. Например, поместив человека в тюрьму с невыносимыми условиями, откуда он выйдет нескоро и точно уже не тем, кем он туда попал. Поэтому прежде чем судить тёмных, подумай чьё поведение более честно, а способ убийства более гуманен.

Не понятно, Крис хочет меня отговорить, или это проверка твердости намерения.

— Когда приступим к прокачке?

Появилось системное сообщение: Вы хотите попасть в тренировочную локацию? Да/нет

Нажимаю "Да".

— Все-таки хочешь совершить, самую большую в твоей бессмысленной жизни глупость. Если ты со своей бабой готов, то приступаем прямо сейчас.

— Лоу сказал, что Лена замедлит мне развитие. Поэтому качаться буду один.

— Ну говорю же, Староста из ума выжил. Он как себе представляет прокачку, жреца?!! Светлый жрец — он служитель. В чем он должен прокачиваться? В служении. В служении кому? Самому себе? Мне? Нет, жрец прокачивается в поддержке своей группы. Твоя баба и есть твоя группа. Эй, тебя как звать? — обратился он к Лене.

ОченьПрекрасная грациозно встала, широко покачивая бедрами, не торопясь приблизилась к Крису, и наибархатнейшим голосом многозначительно проворковала:

— Елена ОченьПрекрасная — при этом протянув к лицу Криса для поцелуя руку и несколько раз взмахнула ресницами.

Крис посмотрел на руку, потом перевел взгляд на лицо девушки и заорал:

— Смиииирна!

Я подпрыгнул из сидячего положения и приземлился уже в позе "смирно". Лена замерла с вытаращенными глазами и вытянутой вперед и вверх рукой, приняв стойку мальчика из гитлерюгенд приветствующего командира.

В романе Жюля Верна — Дети капитана Гранта, запомнилась фраза "Лошади, с видимым отвращением жевали водоросли и сухой тростник". Прочитав у классика эту фразу, я подумал, насколько же лошадь должна быть недовольна, чтобы даже человек увидел на её морде отвращение.

Крис обошел Лену по кругу, рассматривая её сверху до низу и лицо его выражало такое разочарование новобранцем, что даже его лошадь все поняла и смотрела на девушку не одобрительно.

ОченьПрекрасная очень осторожно стала опускать руку, причем сначала согнула руку в локте, потом опустила руку вниз, и затем аккуратно распрямила локоть, и приняла стойку "Смирно" ещё больше выпятив грудь.

— Так доходяги, отсюда и до обеда бегом марш, — опять заорал Крис и пинком придал Лене направление движения.

Лена помчалась в указанном ногой командира направлении. Я не стал дожидаться его внимания, и тоже потрусил вслед за девушкой, правда в отличие от неё, пытаясь беречь силы. Крис побежал рядом со мной.

Через минуту бега, я выдохся. Причем ощущения были ни как в жизни, когда ты устаёшь, задыхаешься, но усилием воли можешь заставить себя ещё бежать. В игре усталость наваливалась разом, и персонаж переходил на шаг. От силы воли игрока здесь ничего не зависело.

Крис остановил меня пинком поддых и заорал прямо мне в лицо:

— Кому сказано бегом!!!!

Его разъяренное лицо заслонило собой все видимое пространство. Птицы смолкли, всё смолкло. Я перестал ощущать вообще что-либо, не стало рук, ног, сбитого дыхания. Осталось только безумно искаженное лицо Криса и его громовой голос:

— Бегом марш!

И я побежал. Не чувствуя ничего, понимал, что бегу, что дыхание моё идет в разнос, что бежать в таком состоянии невозможно, что я должен прямо сейчас остановиться или умереть. Но не останавливался и не умирал. Бежал. Бежал так, как не бегал, когда от этого зависела моя жизнь, бежал так, как бежал, когда от моего донесения зависела жизнь моих товарищей. В какой-то момент выносливость падала в ноль, но за мгновение до того, как я останавливался всё поле моего зрения застилало лицо Криса, орущее:

— Бегом, я сказал. — И я опять бежал.

Когда от бега выносливость перестала падать в ноль, мне пришлось поднять небольшое бревно и бежать с ним в обнимку. Сначала я упал без сил через десять шагов, но сразу всю мою вселенную заполнил громовой голос:

— Встал, поднял бревно, побежал! — Я встал, поднял бревно и пробежав ещё десять шагов, вновь свалился без сил.

Снова громовой голос, снова бегу с бревном. Через какое-то время стал падать через двадцать шагов, потом через тридцать, и пришло время, когда я арабским скакуном гарцевал с двумя, приличного размера бревнами.

Что касается времени, я его чувствую, и всегда могу определить с точностью до минуты. Тренировка на пределе сил и даже за их пределом длилась не час и не два, она непрерывно длилась день за днем, не менее двух недель. Поэтому, когда Крис проорал:

— Ладно слабаки. Час перерыва на обед.

Я с непониманием уставился на него:

— Какой обед командир?!! Мы уже пятнадцать завтраков пробегали!