Полынь. Семинарист (СИ)

– Секундочку. – Сказал я и вышел из игры. В квартире явно не было следов полумесячного зависания в игре. Все часы в доме, показывали 12.00, то есть в игре я провел всего три часа. Но зато сам я был мокрым от пота, изнуренным, руки-ноги тряслись, будто я по пустыне километров сорок отмахал в полной боевой выкладке. Страшно хотелось пить. Когда встал со стула, ноги подкосились, и я чуть не упал. Доковыляв до кухни, напился воды. Принял холодный душ, немного отпустило. Ощущение усталости было, но какое-то ненормальное, тело было в норме, но при этом мне казалось, что я страшно, просто неимоверно устал. Попробовал поприседать и поотжиматься, тело отзывалось как обычно, но психологическая усталость, которая бывала после труднейших многодневных переходов, меня не покидала.

Интересно, а если на моем месте оказался бы человек в худшей спортивной форме, старик или толстяк какой-нибудь, он бы помер? Интересно, мои погибшие коллеги, со спортом дружили? Если нет, то понятно, откуда инфаркт и инсульт мог взяться. Да как вообще такую игру можно было выпускать на рынок! Хотя, если бы смерть игроков была бы регулярной, то СМИ при поддержке государства, подняли бы такой вой, что играть можно было бы только где-нибудь в Сомали в подпольном притоне. Но в СМИ и в интернете информации о смерти игроков во время погружения было немного, в пределах допустимого.

Может, программа «Полыни» настолько продвинута, что учитывает физическое состояние игрока и дает нагрузки только тем, кто может их выдержать?

На всякий случай сходил в туалет, и заинтригованный загрузился. После загрузки сразу получил скандал от Лены, которая возмущалась, почему ей, бедной женщине приходится в одиночку тянуть лямку, в то время, как я где-то там прохлаждаюсь. С ее слов было понятно, что Крис лично ее одну мучает бессмысленными физическими нагрузками уже месяц.

– Бегом мыться и питаться. – Сказал спокойно Крис, но от его голоса мы сайгаками поскакали к колодцу, где радостно стали выливать друг на друга воду.

Потом мы ели. О, что это была за еда! В реальной жизни, такой еды просто не бывает. Даже простой хлеб, был точно таким же, как тот, который был в детстве, а ведь было еще мясо, густейший и ароматнейший суп и много-много фруктов и зелени, причем о существовании которых я до этого дня и не подозревал. До чего же они были вкусны!

К сожалению, в отличие от бега, обед длился столько, сколько ему было положено.

– Прием пищи окончить. Пятнадцать минут на сон.

Засыпать я умею быстро, поэтому сразу принял на лавке положение рельсы и в несколько выдохов погрузил себя в сон. По моим внутренним часам я проспал двое суток.

Проснулся от рева бешенного медведя по имени Крис:

– Подъееем!

И я вновь погрузился в состояние транса, когда выполняю любую команду не задумываясь о ее выполнимости, вообще ни о чем не думая, просто как видеорегистратор фиксируя, все что происходит, а происходило многое. Это была долгая-долгая тренировка. Она точно длилась не менее месяца, это было понятно по вполне объективным признакам, поскольку теперь это был не однообразный бег, а самые разные упражнения на развитие ловкости, жонглирование предметами, сначала одинаковыми камешками, а спустя несколько дней мы с Леной жонглировали уже предметами разного веса и конфигурации, в том числе острыми кинжалами, топориками и сирюкенами⁷

. Ходили по канату. Запрыгивали с места на всевозможные поверхности, которые постепенно становились все выше и все меньше по площади, через неделю я уже запрыгивал и балансировал на вкопанном вертикально в землю шесте, на котором с трудом помещался лишь большой палец моей ноги. Шест был высоким и гибким, поэтому запрыгнуть и удержаться на нем на одной ноге в реальной жизни мог разве что шаолиньский монах, посвятивший этому навыку годы жизни. Мы же с Леной, через неделю уже с легкостью выполняли этот трюк, а Крис шутил, что будь мы не косолапыми кабанчиками, а нормальными бойцами, мы бы уже на копьях могли танцевать, или не шутил?

Еще была отработка всевозможных и просто даже невозможных акробатических прыжков. Здесь уже была работа в паре, мы подсаживали и покидывали с Леной друг друга на пятиметровую высоту, при этом в воздухе нужно было исполнять кульбиты, а приземляться точно в указанное Крисом место. Мы научились с Леной чувствовать друг друга, как не чувствуют друг друга партнеры фигурного катания, по малейшему ее движению, я понимал, как расположен ее центр тяжести и мгновенно подстраивался так, как было нужно, чтобы выполнить идеальный прыжок.

В игре Лена обладала гораздо большей силой, чем я. Возможно, это было связано с тем, что она много очков влила в телосложение. Из-за того, что Лена была сильнее меня, она чаще была опорой для моих прыжков. Когда я был опорой, а Лена с моей помощью исполняла прыжки с кульбитами, то высота и траектория прыжка были значительно скромнее, чем, те же прыжки в моем исполнении.

Крис орал своим громовым голосом:

– ВЫШЕ, ТОЧНЕЕ, РЕЗЧЕ! ДОХОДЯГИ!