Ползучий плющ

— Если быть точной, в доме Антонии я была один раз и несколько раз звонила, а у ее бывшего мужа я была дважды. Я не поняла, что вы ждете моего подтверждения. Почему вы сразу не сказали?

Сержант улыбнулась, отчего ее лицо сделалось почти красивым.

— Скажите, пожалуйста, почему вы навещали их обоих?

— А как вы думаете? — Триш потерла лоб, а потом горевшие глаза. Остатки кошмара все еще плавали в ее мозгу. — Исчезла Шарлотта. Разумеется, я поехала. А вы бы не поехали?

— Хорошо знаете Шарлотту, да? — вклинился констебль, словно посчитал, что его начальница слишком медленно ведет беседу.

— Да. Ее мать — моя троюродная сестра. Как же мне ее не знать. — Триш сердито взглянула на него.

— Когда вы в последний раз ее видели?

— Полтора месяца назад. А что?

— Вы в этом уверены?

— Конечно, — ответила Триш, ощущая, как прорезается знакомая глубокая складка на переносице. — А почему, собственно, нет?

— По какому случаю вы виделись? — спросила сержант, по-прежнему вежливо и беспристрастно, в отличие от ее помощничка.

— Это был званый ужин, устроенный Антонией и Робертом Хитом. Шарлотта спустилась вниз, ей приснился страшный сон, и я вызвалась уложить ее назад в кровать.

— Понятно, — сказала сержант, сверяясь с записью в своей маленькой черной книжечке. — Когда точно был тот ужин?

— Позвольте мне посмотреть, и я вам скажу, — попросила озадаченная Триш. Разумеется, ей пришло в голову, что они подозревают ее в причинении Шарлотте вреда, но она сразу же отбросила эту мысль. Это было бы слишком нелепо. У них просто не может быть никаких доказательств.

Чувствуя на себе взгляды полицейских, Триш прошла к столу, нашла ежедневник и проверила дату ужина у Антонии.

— Дайте-ка взглянуть.

От раздавшегося прямо у нее за спиной голоса констебля Триш вздрогнула и круто развернулась, прижимая ежедневник к груди.

— Не смейте подкрадываться ко мне подобным образом, — сказала она, ей понадобилось мгновение, чтобы подавить испуг. — Нет. Не вижу причин, по которым я должна показывать вам мой ежедневник. Что все это значит?

Если бы он попросил вежливо, не пытаясь запугать ее, она, вероятно, разрешила бы ему посмотреть. Никаких секретов в ежедневнике не было. Но нельзя позволять полиции думать, что она имеет право на все, чего ни пожелает. И кроме того, констебль ей не понравился.

— Нервничаете, мисс Макгуайр. С чего бы это? Какие-то личные записи, а? Скрываете что-то от посторонних глаз?

Глядя на него и пытаясь понять, зачем он пытается ее разозлить, Триш заметила, что он чуть вытянул вперед губы, словно намекая на поцелуй. Триш не смогла удержаться от гримасы.

— А это все что значит? — спросил он, указывая на кучи бумаг, книги и ксерокопии статей, разложенные на большом столе.

— Я пишу книгу о преступлениях против детей по заказу «Миллен букс».

— Интересуетесь этим вопросом, да?

— Да. — Она подняла брови, по-прежнему чувствуя боль между ними. — Я адвокат. С окончания учебы я специализируюсь на делах, имеющих отношение к детям.

— А почему? — спросил он, видно было, что это не произвело на него впечатления. Триш не удивилась. Она знала, что большинство полицейских презирают адвокатов, так же, как большинство адвокатов исполнено решимости никогда ни в чем не давать полицейским спуску. Обе стороны слышали слишком много страшных историй о судебных процессах, пошедших по неверному пути, запуганных подозреваемых и приговорах на основании неправильно интерпретированных улик.

— Потому что я женщина, констебль Хэррик. Когда я начинала в адвокатуре, женщинам обычно поручали именно такую работу. Как одно время и в полиции, насколько мне известно.

Он отошел от нее к компьютеру:

— Вы подключены к Интернету?

— Да, — настороженно ответила Триш. — А что?

— Заходили когда-нибудь на порносайты?

— Да, констебль Хэррик. Заходила. Это часть моей работы.

— Нравится, да?

— Нет. Я нахожу вашу манеру задавать вопросы отвратительной. Если вам больше нечего мне сказать, я бы попросила вас обоих уйти. Мне вам сказать абсолютно нечего.

— Вы ошибаетесь, мисс Макгуайр. Вы очень многое можете нам сказать. Для начала, что именно вы делали с Шарлоттой Уэблок, когда находились в ее спальне во время приема, который давала ее мать. И сколько еще раз вы были с ней наедине, и как вы заставили ее…

Потрясенная Триш уставилась на него. То краткое время, что она провела с Шарлоттой, значило для нее очень много. Мысль о том, что такой человек, как констебль Хэррик, попытается придать их общению грязный смысл, была ей отвратительна.

— Достаточно, — перебила она. — Я попросила вас уйти. Пожалуйста, сделайте это.

Констебль попытался угрожать и требовал отчета обо всем, что она делала, начиная с утра прошлой субботы, но Триш была слишком зла, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы. Когда же он попытался запугать ее, она процитировала закон, относящийся к допросу подозреваемых, которые не находятся под арестом. Она хотела, чтобы ее голос звучал холодно и тихо, но поймала себя на том, что к концу перешла на крик.

К ним подошла сержант Лейси.