Помазанник из будущего. «Железом и кровью»

Сэр Лесли рассматривал в подзорную трубу это чудовище, что подкатывалось к вокзалу самым малым ходом, и недоумевал, пытаясь понять, что же это такое и для чего оно нужно. Внимательные наблюдения ничего не давали. Страшные, кривые вагоны, обвешанные мешками с песком, ехали своим чередом и, казалось бы, совершенно не замечали невероятно губительного обстрела, которому их подвергали английские стрелки. Если бы не стремительно худеющие мешки, истекающие песком, как кровью, он бы мог поручиться, что его солдаты по какому-то недоразумению ведут огонь холостыми патронами. Но вот первый вагон прошел первую линию обороны, солдаты которой, теперь совершенно не укрываясь, продолжали стрелять, пытаясь остановить это железное чудовище. Вот эту отметку пересек локомотив с тендером, также укрытый мешками с песком и листами железа. Вот пересек последний вагон. Секунда, вторая, третья и… по всему поезду прошел какой-то шум и крики. А потом из небольшого зазора между листами обшивки показались стволы непонятного оружия. Что произошло дальше, передать было сложно. Ощетинившись механическими пулеметами, бронепоезд открыл ураганный огонь, выкашивая высовывающихся из-за своих укрытий англичан. Первая линия обороны была смята столь стремительно, что солдаты даже не успели отступить, оставаясь в большинстве своем на том самом месте, откуда вели огонь по железному монстру.

Прошло тридцать минут с начала этого ужасного боя, прежде чем стрельба стихла. Все помещение железнодорожного дебаркадера было завалено трупами. Остекление частично осыпалось из-за попавших в него пуль. А остатки английской бригады покинули помещение вокзала с острейшим желанием быстрее оказаться на кораблях эскадры. Сэр Лэсли не питал иллюзий — он своими глазами видел бегущих финнов, которые рассказывали о жуткой бойне. Их было много, но они уже не могли воевать. Дрэбин был убежден — эти «воины» постараются как можно быстрее покинуть Санкт-Петербург и разбрестись по домам, как будто они ни в чем и не участвовали. Вокзал был последней надеждой остановить Александра. Был…

Вот и набережная. Никогда прежде Лесли Дрэбин не бегал так быстро. Да и не только он — все его солдаты неслись так, будто у них за спиной выросли крылья. Лодки, так предусмотрительно размещенные здесь сэром Генри, были на месте. Рядом лежали какие-то трупы, но на них всем было плевать. Солдаты и моряки перешли на медленный шаг и, тяжело дыша, побрели с унылым видом к этим спасительным лоханкам. Впрочем, это действо продолжалось недолго. Через несколько минут где-то за спиной послышалось конское ржание и звонкий цокот копыт по булыжной мостовой. Сэр Лесли обернулся, и его лицо перекосилось от ужаса…

Тем немногим лодкам, что смогли отчалить от пристани и двинуться к британским кораблям, стоявшим на внешнем рейде, в обход Кронштадта, повезло не больше, чем тем, что так и не отошли от берега. Они попали под обстрел мощной крепостной артиллерии, которая не оставила им никакого шанса. Плотный огонь тяжелых орудий или разбивал эти лоханки, или просто опрокидывал их, попадая рядом. Но ни до кораблей, ни до берега не доплыл никто. Дело в том, что бодрящая октябрьская вода очень быстро вызывала переохлаждение тела. И люди тонули через несколько минут после начала вынужденного купания. Из англичан, пришедших на эскадре в Санкт-Петербург, выжили только те немногие, что остались на кораблях — четыреста семнадцать человек. До пяти часов вечера их всех взяли в плен призовые команды на лодках, укомплектованные личным составом Кронштадтской крепости. А двадцать семь вымпелов британской эскадры стали трофеем подсуетившегося великого князя Константина Николаевича.

Глава 82

4 октября 1867 года, 17.20. Гатчинский дворец. Ставка цесаревича Александра

— Ваше Императорское Высочество, — дежурный вошел в помещение штаба и вытянулся по струнке, взяв под козырек, — постовые задержали неизвестного. Он заявляет, что идет к вам с пакетом ценных документов, которые спас из Зимнего дворца.

— Он в форме?

— Нет, в гражданской одежде. Никаких знаков отличия.

— Вы его уже досмотрели?

— Да. С собой был револьвер и два десятка патронов, но он их и не скрывал и выдал до досмотра. В тюке, что он нес, действительно какие-то документы. В нагрудном кармане было еще письмо, его он просил передать вам лично. Вот оно, — дежурный протянул сложенный втрое лист бумаги.

— Любопытно. — Александр открыл его. Там знакомым подчерком было написано: