Помеха на траектории (СИ)

Капитан Руенга отключил микрофон и крепко выругался. Потом сообразил, что в кабине работает микрофон общей связи, отключил его тоже и выругался ещё раз.

Его второй пилот тоже ругался без остановки, но микрофонов отнюдь не выключал, ибо это противоречило лётной инструкции.

--Ну, и что нам теперь делать? -- спросил второй пилот. -- Мы -- единственный корабль с активным ходом, а у нас почти семьсот пассажиров, и мы не имеем права ими рисковать, суясь в метеоритный рой! Лети тут теперь и слушай, как он там торжественно подыхает во славу покорителей космоса!

--Да уж, положение паршивенькое, -- согласился Руенга. -- Установи-ка с ним хотя бы субквантовую связь, я хочу получить его телеметрию.

--На кой ляд нам его телеметрия?!

--Делай, что тебе говорят, правак. И послушай моего совета: когда командиру попала вожжа под хвост, лучше не суйся выпутывать её. Не забудь, кстати, передать эту мудрость своему собственному второму пилоту. Ибо когда-нибудь, бэби, у тебя будет собственный маленький второй пилот, во-от такусенький...

Сокаль понял, что командир о чём-то напряжённо думает, и разумно промолчал.

На шкалах главного узла связи закрутились красные и зелёные сияющие дуги, замигали индикаторные указатели. Что-то захрипело, засвистело в динамиках, потом раздался короткий металлический щелчок: бимм! -- и в динамике послышался хриплый, медлительный голос капитана Невельского.

--Кто это ещё тут?!

--Лайнер "СОМ-200", Восьмой лётный отряд, рейс один-восемь-один Умбриэль--Земля. Говорит командир корабля Жоакино Руенга, второй пилот Эйро Сокаль. Сообщите характер аварийной обстановки на вашем судне.

--Не на судне, а на корабле, пилот. "Торнадо-М" -- исследовательский корабль. А обстановка у меня тут простая, -- Невельский, казалось, наслаждался простотой обстановки. -- Микрометеорит попал в ходовой экран, возникла гамма-вспышка, испарившая носовой обтекатель почти на треть. Наращивать его мне нечем, мой контейнер с балластом -- у вас. Теперь я лечу по траектории без возможности маневрировать -- собственно, до встречи со следующим метеоритом. По моим расчётам, через пятьдесят два дня я стану первым человеком, достигшим поверхности Седны -- правда, увы, в виде облака плазмы, но кто сказал, что космос не берёт свою цену с первооткрывателей? Надеюсь, что этот в высшей степени интересный факт будет занесён в ваши бортовые журналы...

--Не беспокойтесь, Невельский. Запись ведётся, -- сквозь зубы сказал Руенга.

В эфире воцарилось молчание.

--И это всё? -- спросил через некоторое время голос Невельского, отделённый от лайнера миллионами километров космического пространства.

Командир лайнера помолчал ещё секунду.

--А вы на что рассчитывали, Невельский? На то, что я вам включу марш "Покорители космоса"? Или грузинский погребальный хорал "Таво чемо"?

В эфире послышался смешок. Тревожный смешок. Нехороший.

--А кто же будет читать мне лекцию о недопустимости нарушения регламента космических полётов? О недопустимости риска в космосе? О спортивном и неспортивном поведении дорвавшихся до спорта в неспортивную эпоху спортсменов-неудачников? Там ведь рядом с вами Сокаль, и я больше чем уверен, что он...

--Идите-ка вы к дьяволу, Невельский! -- резко сказал Сокаль.

--Я и так иду к нему, -- заметил голос в эфире. -- Что ж, вполне достойная эпитафия жертве инквизиции от профессионального святоши.

--Это вы, Невельский, жертва инквизиции? -- холодно поинтересовался Руенга. -- И какой же Торквемада вас подвергал мучениям, заставляя отречься от веры ваших предков?!

--О, таких были сотни на нашей старушке Земле, -- Невельский говорил всё увереннее, всё яростнее. -- Долой риск! Долой азарт, погоню, страсть первооткрывательства! Минимизировать последствия и потери! Не допускать перерасхода труда и здоровья! Планирование, планирование, планирование! Нельзя то, нельзя туда, не имеешь права -- права! -- перетруждаться и перегружаться. Отпуска, рационы, массаж и душ! Всё, всё сделано, чтобы убить то, ради чего люди рвались в космос... Я -- помеха на вашей траектории, и я понимаю это. Но я сделаю, по крайней мере, так, чтобы эта помеха осталась заметной для будущих поколений!

--Я не хочу возвращаться к этому спору, Невельский, -- сказал Руенга. -- Это очень старый спор.

--А почему вы не хотите возвращаться к нему? Потому что знаете, что проиграете?