Помехи

— До конца дня еще далеко, так что перестань терзать себя, договорились? Прошу тебя, Майк. Ты вот-вот все для себя испортишь.

— Понимаю и постараюсь не испортить, — сказал он. — Но я это вот к чему: дальше будет только хуже… и, по-моему, сегодня мой последний шанс, Андреа. Побыть с тобой, по-настоящему.

— Хочешь сказать, переспать со мной? — Андреа понизила голос.

— Мы об этом еще не говорили. Нет, все нормально, я и не думал, что это будет ясно без слов. Но почему бы не…

— Майк, я… — начала Андреа.

— Ты все еще моя жена. Я все еще тебя люблю. Я не забыл, что у нас были сложности, но теперь все это кажется таким глупым. Надо было давно тебе позвонить. Дурак я был. А потом это случилось… и тогда я понял, какая ты чудесная и замечательная. Я должен был сам понять, но не понял… понадобилось несчастье, чтобы меня встряхнуть, заставить осознать, как мне с тобой повезло. А теперь мне предстоит второй раз тебя потерять, и не знаю, как я с этим справлюсь. Но хотя бы побыть вместе… я хочу сказать, по-настоящему.

— Майк…

— Ты сама сказала, что собираешься снова сойтись с другим Майком. Может, все это понадобилось, чтобы свести нас вместе. Но суть в том, что раз ты собираешься сойтись с ним, так почему бы нам не сойтись сейчас? До несчастья мы были парой, можем быть парой и теперь.

— Майк, это разные вещи. Ты потерял жену. Я не она. Я что-то непостижимое, для чего и слова не придумано. И ты на самом деле не мой муж. Мой муж лежит в лекарственно-индуцированной коме.

— Ты сама знаешь, что все это не важно.

— Для тебя.

— И для тебя не должно быть важно. И твой муж, между прочим, на это согласился. Он точно знал, что так будет. И ты знала.

— Я просто подумала, что будет приличнее, если бы между нами сохранилась дистанция.

— Ты так говоришь, будто мы в разводе.

— Майк, мы ведь и в самом деле расстались. Мы не общались. Не могу я забыть, что было до того происшествия, как будто ничего и не было.

— Я понимаю, что тебе нелегко.

Они в неловком молчании шли по городским улицам, по которым тысячи раз проходили прежде. Майк предложил Андреа кофе, но она ответила, что уже пила в конторе. Может быть, попозже. Они задержались, чтобы перейти улицу перед одним из любимых бутиков Андреа, и Майк спросил, не купить ли ей что-нибудь.

— Не нужно мне ничего покупать, Майк, — изумленно возразила Андреа. — Сегодня ведь не день рождения какой-нибудь.

— Приятно было бы что-нибудь тебе подарить. На память.

— Мне не нужно о тебе помнить, Майк. Ты и так всегда будешь рядом.

— Хоть маленький подарок. Что-нибудь, что ты иногда будешь носить и вспоминать обо мне. Об этом,

а не о том, который вернется в это тело через несколько дней.

— Ну, если ты настаиваешь… — (Он по голосу слышал, что Андреа старается говорить с энтузиазмом, но душа у нее к этому не лежит.) — Я на прошлой неделе присмотрела сумочку…

— Надо было сразу покупать.

— Я экономила на парикмахерскую.

Майк купил ей сумочку. Мысленно отметил стиль и цвет, чтобы на следующей неделе купить себе такую же. Поскольку в своей мировой линии он не покупал Андреа подарка, возможно, там он выйдет из магазина с двойником этой самой сумочки в руках.

Они снова прошли в парк, потом полюбовались картинами в Национальном музее Уэльса и вернулись в город пообедать. По сравнению с последними днями, в небе собралось больше облаков, но их хромовая белизна только оттеняла голубую эмаль неба. Самолетов видно не было: ни единого следа. Выяснилось, что вчерашний в самом деле принадлежал военному ведомству и направлялся в Польшу со спасательной командой на борту. Майк вспомнил, с каким раздражением смотрел на самолет, и ему стало стыдно. В нем летели отважные мужчины и женщины, готовые рискнуть собой, чтобы выручить отважных мужчин и женщин, заваленных в глубокой шахте под землей.

— Ну вот, — сказала Андреа, когда они расплатились по счету. — Кажется, настал момент истины. Я обдумала твои слова и… — она сбилась, уставившись в недоеденный салат, и начала сначала: — Если хочешь, можно пойти домой. Если ты действительно хочешь.

— Да, — кивнул Майк. — Я действительно хочу.

Они доехали до дому на трамвае. Андреа открыла дверь своим ключом. Солнце стояло еще высоко, но в доме было прохладно, шторы и жалюзи остались опущенными. Майк встал на колени, подобрал упавшую на коврик почту. Большей частью счета. Он сложил их на столик в прихожей, испытав мимолетное чувство свободы. Скорее всего, дома его ждали такие же счета, но здесь, об этих, должен побеспокоиться кто-то другой.

Он сбросил ботинки и прошел в гостиную. На минуту его выбило из равновесия ощущение, будто он попал в чужой дом. Ширма не у той стены, обеденный стол передвинут на другую половину комнаты, и диван и кресла тоже переставлены.

— Что такое?..

— Ох, забыла предупредить, — сказала Андреа. — Мне захотелось перемен. Ты подъехал и помог мне все переставить.

— И новая мебель…

— Нет, просто чехлы другие. И тоже неновые, они у нас уже давно. Ну, вспомнил теперь?

— Кажется, припоминаю.