Помещик. Том 2. Новик

— Отец дела вел. Со мной поговорили. Но опасаются.

— А чего опасаются?

— Там кровь скрепляла слово. А я лишь его наследник. С иными и о том говорить не станут. Ибо легко оказаться мертвым. Жадность, Агафон, она творит настоящие чудеса.

— То верно, — криво усмехнулся Агафон.

— В общем — не спеши. Если все утрясется — поговорим. Деньги они тишину и покой любят. А весь этот шум…

— Я понимаю, — вполне искренне ответил Агафон. — А что Афансию скажем? Этот клещ ведь не отстанет.

— По весне у меня, может быть, другой товар появится. Сахар. Но это не точно. Сам понимаешь, ныне к Туле слишком много внимания. Совершенно лишнего в наших делах.

— Понимаю…

[1] Классификация по массе пород использует массу лошади как основной признак классификации. До 450 кг — легкие породы, 450–550 кг — линейные (средние) породы, свыше 550 кг — тяжелые породы.

[2] Боевая нагрузка в естественных условиях (на подножном корме) для легкой конницы — до 64 кг, линейной конницы — от 64 до 78 кг, для тяжелой конницы — свыше 78 кг.

Часть 3. Глава 2

Глава 2

1553 год, 27 августа, поместье Андрея на реке Шат

— Ты это чего удумал? — спросил Петр, наблюдая за тем, как Андрей, подняв бобылей, погнал их на общественные работы.

— Да вот — жду гостей, — ехидно улыбнувшись, ответил парень.

— Каких еще гостей?

— Как каких? Татар…

— И как это все станет защищать от них? — махнул он рукой.

— Ты же помнишь, что сбежал коневод. Так?

— Так.

— А значит он все видел. И без сомнения приметил кто пал в первую очередь. А ими были те воины. Мы ведь с дядькой Кондратом их первыми выбили. Посему, мню, передаст. И более они так поступать не станут.

— А как станут? — заинтересовался Петр, которому рассуждения парня показались интересными. Строго говоря, судя по его выражению лица, он и так и все понял, но решил поддержать эту игру в беседу и дать возможность парню самоутвердиться немного.

— Они, я думаю, станут крутится шагах в десяти-тридцати от стены. Если дальше — не попасть. А ближе — ров. Крутится, чтобы их самих сложнее оказалось выбить. И в свою очередь пускать стрелы по бойницам. Да и прием со щитами, мню, они попробуют повторить.

— А колья зачем?

— Они вот как вбиваются? Чтобы из травы не торчали, выступая из земли на ладонь, но сидели крепко. Если за такой колышек лошадь копытом зацепиться, то что с ней случится?

— Ничего хорошего, — кивнул Петр.

— Вот! И всадник полетит кубарем с нее. И может, если повезет, на такой же колышек насадиться. Но то не обязательно. Мда. Я еще хочу внешний край рва обрезать и сделав отвесным, подперев от осыпания бревнами. А на дно, куда спрыгивать станут, вбить колышков малых, заостренных сверху, прикрыв их взрыхленным сеном.

— А… — хотел было возразить Петр, но захлопнул рот, после чего улыбнулся. — Дельно. Это что же? Они станут спрыгивать вниз прямо на эти колышки сами?

— А кто не захочет, того свои же со спины подтолкнут.

— Ну что, дело это доброе. Займемся?

— Этим Илья с сыном займется. Поначалу. А потом и мы все.

— А мы чем займемся?

— А мы промеж тех колышков в предполье, что бобыли ставят, станем ямки копать. Кусок дерна вырубать. Поднимать. Из-под него одну-две лопаты земли вытаскивать. И укладывать его обратно. Чтобы трава и дальше росла.

— Ямки? Для конских копыт?

— Именно. Хотя по такому предполью, даже ежели пешком кто побежит, тоже мог неслабо изувечиться. Поэтому нужно не забыть его как-то отметить что ли, предполье это. Цветочки по краю высадить или еще чего.

— Ты ведь понимаешь, что колышки эти на лето, край на два?

— А нам пока дальше заглядывать и нет смысла. Или ты ведаешь, что нас ждет в будущем году? Али через год?

— Ну нет так нет, — развел руками Петр. Улыбнулся и взял лопату.

И уже спустя какие-то десять минут практически все мужчины поместья занялись полевыми работами. За исключением одноногого плотника Игната, который вместе с бабами и частью детей занимался который день возведением скелетной башенки над колодцем. Скелетной, то есть, набранной из ферм, в данном случае деревянных.

Перед этим Андрей больше пяти часов потратил на то, чтобы объяснить Игнату идею ферменных конструкций. Но все тщетно. Он попросту его не понимал. Не хватало кругозора и образования. Что вынудило нашего героя в конце концов слепить модель из веточек и ниток. И уже на ней объяснять, что он хочет.

Игнат согласно кивал. Дескать, не сомневайся, сделаем. Хотя что такое ферма так и не осознал. Да и зачем ему? Ну захотел молодой дурень диковинку себе слепить? Значит сделает. Ему какая разница? А развалиться, так не с него спрос. Что дурья башка заказывала, то и получила. Он ведь у кого на службе? Вот. Так что с него, как с плотника-профессионала спроса нет — барские капризы удовлетворял. А там и не такое бывает.