Поместье. Книга I

— А кто ее возьмет? Вы тут про дамского портного говорили. Но он ей предложения не делал. Если молодой человек приходит к девушке, это ничего не значит. От таких ухаживаний до свадьбы еще очень далеко. Теперешние молодые люди — как пчелы, на любой цветок летят, им это ничего не стоит. И даже если бы он на ней женился. Что такое двадцать рублей в неделю? А вам бы еще приданое дать пришлось. Никто не хочет всю жизнь проработать на хозяина. Потом, он, конечно, моложе ее, а ей до сих пор мамочка нужна. Первое грубое слово, и она побежит к вам. Поверьте, тетушка, я Целине только добра желаю. Дай Бог мне половину того, что я желаю ей, она мне как сестра. Но надо смотреть с практической стороны.

— С какой практической? Твой отец — старик. Да еще выпивает.

— Не так уж он стар. Поверьте, он покрепче любого молодого. Если руку сожмет, закричишь. Он худой, но сильный. Иногда пропустит рюмочку, но пьяным никогда не бывает. А умнее его я никого в жизни не встречала. И доход у него — дай Бог вам такой. Да и Тору знает неплохо. Он гебраист. Я сейчас как сваха говорю, но мы же свои. Он ей дом отпишет или еще что-нибудь, не знаю. Даст ей эту, как ее, ксубу[144]. Голодать она с ним не будет. Мой муж тоже на двадцать лет меня старше, у него внуки. А я была моложе вашей Целины, когда за Калмана вышла.

Госпожа Френкель покачала головой.

— Клара, ты расчетливая, у тебя мужские мозги. И твой Калман — человек домовитый, хозяйственный. Он овдовел и чуть ли не сразу захотел жениться. А твой отец тридцать лет без жены, привык с кем попало. Нет, не годится он в мужья.

— Ну, нет так нет. У моего отца от этого не убудет. Не будь он моим отцом, а я была бы свободна, сама бы за него вышла. Он человек светский, образованный, с ним всегда есть о чем поговорить.

— Пусть найдет кого-нибудь своих лет!

— А зачем своих лет, если он может жениться на ком хочет? Ладно, тетушка, мое дело предложить, а ваше — отказаться. Считайте, я ничего не говорила.

— А я и не в претензии.

С минуту обе женщины молчали. Госпожа Френкель соображала, наморщив нос и оттопырив нижнюю губу. Она не на шутку рассердилась. Конечно, она знала, что никто за Целиной бегать не будет, но то, что ее единственной доченьке предлагают старого вдовца, — это серьезное оскорбление. Ладно бы кто-нибудь другой, но Клара! Теперь госпожа Френкель поняла, почему Клара не поскупилась на дорогие подарки: «Вот хитрая лиса! Прикидывается доброй родственницей, а сама тянет меня в болото. Да пусть лучше дочь старой девой останется…» Глаза Клары насмешливо блестели. «Нужны они мне, как рыбе зонтик, — думала она. — Отец и кого-нибудь получше найдет, а эта пускай сидит». Клара поднялась.

— Тетушка, мы же не поссоримся?

— Ты мне ничего плохого не сделала. Чего вскочила? Сейчас тебе компот принесу.

— Нет, спасибо. Мне пора.

Клара подошла к зеркалу, поправила прическу. Тетка отправилась в «працовню». Колени дрожали, она остановилась на пороге, посмотрела, словно не узнавая собственной мастерской. Кто-то гладил утюгом, кто-то стучал деревянной колотушкой, кто-то брызгал водой изо рта. В воздухе висел пар, было жарко, пахло паленым. Черти в аду… Что они делают? Зачем мне это? Сил моих больше нет! Она пошла искать Целину. Та переодевала рубашку у себя в спальне.

— Мамочка!..

— Ладно-ладно…

Госпожа Френкель вышла и захлопнула дверь. От огорчения ее даже слегка мутило. Всю жизнь трудилась, дочь растила, и все коту под хвост. Что за дочь у нее? Только и знает, что в постели валяться, никто ей не нужен, никогда палец о палец не ударит. Ничего лучшего и не достойна, кроме как старого вдовца. Да она и этого не заслужила. А с ним хотя бы без куска хлеба не останется. Что будет, если она, мать, помрет? Ведь она даже не скопила ничего, хоть бы на похороны хватило… Вдруг мадам Френкель вспомнила о Боге. Как я живу? Что я делаю для души? Господи! Тут она подумала, что, пока работает, надо бы купить на кладбище место под могилу да надгробие резчику заказать. А то закопают где попало и забудут, и ни следа от нее не останется.

5