Поместье. Книга I

— Пока что я никого не изнасиловал.

— Все когда-нибудь происходит в первый раз.

— Мои жертвы сами должны меня упрашивать.

— Можете не сомневаться, я никогда никого не упрашивала.

Ципкин жил неподалеку, на улице Лешно. Было уже довольно поздно, но Клара и Ципкин решили прогуляться. Они шли по Тломацкой. Здесь недавно закончили строительство новой синагоги. Здание стояло темное, с шестиконечной звездой на куполе. Вокруг еще валялся строительный мусор — кирпичи и обрезки досок. Ципкин остановился, пожал плечами.

— Кому это надо?

— Евреи пока что верят в Бога.

— Те, кто построил, не верят.

Беседа перешла к религии. Ципкин открыто заявил, что он атеист. Кто видел Бога, где Он? У каждого народа свое божество. Дарвин прав: человек — это животное, он произошел от обезьяны. Теперь в зоологии для него даже есть название: гомо сапиенс. Ципкин упомянул Карла Маркса, Лассаля, Лаврова и какого-то Нечаева[150]. Какую роль играют сейчас евреи? До освобождения крепостных они были посредниками между барином и мужиком, то есть помогали помещикам грабить крестьян. Теперь евреи — потребители, которые ничего не производят. Они не знают языка страны, в которой живут, и отдают детей в хедер бородатому меламеду. Сколько еще можно держаться за длиннополый кафтан, меховую шапку и микву?

Клара засмеялась.

— Что смешного?

— Мне надо найти в Варшаве специалиста по строительству миквы.

— Шутите.

— Отнюдь нет.

И Клара рассказала Ципкину о своем муже Калмане Якоби и его дурацкой идее поставить в поместье небольшую синагогу и микву. Ципкин спросил, зачем она вышла за такого человека.

— Сама не знаю, — со смехом ответила Клара.

Так, болтая, они подошли к воротам на Лешно. Ципкин резко позвонил в колокольчик. Клара знала, что ей нельзя к нему идти, он потеряет к ней всякое уважение. Она обернулась, словно испугавшись, что за ней следят. Ее колени дрожали. Она забормотала, что ей пора, ее ждет тетка, но Ципкин притворился, что не слышит. Ворота открылись будто сами собой, Клара не различила шагов. Из темноты появился дворник, Ципкин дал ему монету. Он взял Клару под руку. Она уперлась, и Ципкин слегка потянул ее за собой. Она рассердилась, но в то же время ей стало смешно. Когда они поднимались по лестнице, Кларино лицо пылало, во рту пересохло. Идти было неудобно, ступени оказались слишком высокими.

— Куда вы меня ведете?

— Вы знаете куда.

На втором этаже Ципкин открыл дверь, и они оказались в коридоре. Ципкин обнял Клару, прижал к себе и крепко поцеловал в губы, как опытный ловелас. Он не терял ни секунды.

— Разве можно так, сразу?!

— А зачем откладывать?

— Сейчас же зажгите свет! — приказала она.

Они вошли в гостиную, Ципкин зажег свечу. Здесь было пыльно. На накрытом холстом пианино стояли два латунных подсвечника, словно в головах какого-то чудовищного покойника. Клара прошлась по ковру, рассматривая картины, портреты и статуэтки. В ней боролись страх и желание. Ципкин вышел, она осталась одна. «Вот и получила, чего хотела!..» Пахло нафталином, чуть слышно потрескивала рассохшаяся мебель. Кларе стало жарко, в комнате давно не проветривали. Откуда-то вылетел мотылек и запорхал вокруг свечи. Клара подошла к зеркалу. Она долго рассматривала себя в полумраке, захотела улыбнуться своему отражению, но не смогла разжать губ. Она пока молода, но сколько еще продлится молодость? У нее было два мужа, но никогда не было любимого человека. Ждать? Может оказаться слишком поздно… Огонек свечи коптил, стены качались перед глазами, печь с выступающим карнизом отбрасывала кривую тень. Кларе показалось, что в замке повернулся ключ. Хозяева? Она вздрогнула, сердце забилось сильно, но редко, словно у нее внутри кто-то махал веером. А вдруг у нее сердечный приступ? Не помереть бы здесь…

Вернулся Ципкин. Он снял тужурку и выглядел необыкновенно высоким в рубахе, препоясанной кушаком. В руках он держал два бокала красного вина.

— Пейте! — сказал он строго. — Ваше здоровье!

Они чокнулись.

— Ой, очень крепкое…

— К сожалению, закуски нет.

И вдруг задул свечу.

— Что вы делаете?

Ципкин не ответил. Он забрал у Клары бокал, взял ее под руку и, как слепую, повел, обходя столики и стулья, через порог и по коридору в спальню. В щель между гардинами проникал голубоватый свет газового фонаря. В романах женщины всегда сначала сопротивлялись любовникам, но у Клары не было куражу спорить.

— Осторожней, вы мне платье порвете…

5