Помни об алиментах

Во время церемонии священнику пришлось кашлянуть, потому что Лукас едва не пропустил момент, когда он должен был подать жениху кольцо. Но и тогда Лукас среагировал на целых полминуты позже, заставив жениха и других шаферов вытянуть шеи, чтобы поинтересоваться, что в левой части церкви так занимает его. В этот момент Дилани сделала вид, будто изучает программу свадьбы. Она подняла голову тогда, когда Лукас сконфуженно улыбался жениху этой своей кривой улыбкой Харрисона Форда, от которой у Дилани все переворачивалось внутри, и ее тело (ее предательское, жаждущее тело) тут же изменило ее рассудительности и восстало против здравого смысла. Ей следовало бы злиться на Лукаса. Она и злилась на него. Но при всем ее праведном гневе она ничего не могла поделать со своим диким влечением к нему. В течение следующих сорока пяти минут единственное, о чем она могла думать, – это о том, как обвивает ногами его талию.

Глава 11

Когда ты выходишь замуж, ты королева на один день. Когда ты выигрываешь конкурс красоты, ты королева на целый год.

– Я начинаю думать, что ты преследуешь меня.

Дилани не нужно было оборачиваться; она совершенно точно знала, кто это был.

– Может быть, это вы преследуете меня.

Вдох, выдох. Вдох, выдох.

– Возможно. Если забыть о том, что я в смокинге. И что я держал кольцо. У меня было приглашение на свадьбу. А я очень сомневаюсь, что ты хотя бы знаешь имена счастливой пары.

Она не знала.

– Я пришла с другом, – сказала Дилани, надеясь, что это звучит достаточно неопределенно, чтобы Лукас мог подумать, будто она с тем седовласым джентльменом, который сидел рядом с ней на скамье. Конечно, тот выглядел как почетный президент какой-нибудь ассоциации, но, черт возьми, она известна тем, что встречается с мужчинами старше себя.

– С рыжей? – спросил он.

Дилани подняла бровь, потом вспомнила, что Лукас видел Мейси в клубе. Да, ее огненно-рыжие волосы и ярко-зеленые глаза было трудно забыть.

– Она подруга Джейн?

Дилани ответила ему ничего не выражающим взглядом.

– Невесты – ну знаете, вон та во всем белом, которая выглядела невероятно счастливой и проплакала всю церемонию.

Дилани прикусила губу, но потом сдалась и улыбнулась.

– Вообще-то Мейси подружилась с одним из шаферов в тот самый четверг. Блондином – ну тем, который выглядел невероятно скучающим и зевал всю церемонию.

– Тебе следует делать это чаще. – Лукас наклонился, чтобы шепнуть это ей на ухо.

– Что?

– Шутить. Улыбаться. Ты всегда красива, но когда ты улыбаешься… Ты просто сногсшибательна. Готов поспорить, все, что тебе нужно было сделать, – это улыбнуться, показать ямочки на щеках, и судьи подносили бы тебе короны на бархатных подушках.

О'кей, итак, он красив, он умен, и к тому же, что совершенно губительно, он очарователен.

Нет, он не очарователен. Он тупоголовое ничтожество, он только что не назвал ее алчной охотницей за деньгами.

Вернувшись к своим убеждениям, Дилани широко улыбнулась, нарочито демонстрируя ямочки.

– А вам чаще следует делать это.

– Что – это?

– Стоять прямо, как сейчас. Тогда костяшки ваших пальцев не волочатся по земле. Неандертальский вид не идет вам. – Дилани повернулась и направилась к фонтану с шампанским.

– Подожди. – Лукас вздохнул. Он промучился всю свадьбу, пережил пересушенное жаркое и переваренные зеленые бобы, только чтобы иметь возможность поговорить с ней. И теперь он не хотел терять ее так быстро. После его вчерашних колкостей у нее были все права злиться на него. Лукас только надеялся, что еще не поздно загладить свою вину. Он взял Дилани за руку так осторожно, как мог, и потянул ее в сторону патио загородного клуба.

– Отпустите меня. – Она вырвала руку.

– Есть кое-что, что я хотел бы сказать тебе.

– Думаю, самым правильным будет, если вы скажете это моему адвокату. – Она сделала попытку вернуться на вечеринку.

– Мне нужно сказать это именно тебе. Наедине.

Ее глаза расширились, и Лукас подумал, что, возможно, она тоже сейчас вспомнила о том, как они были наедине три дня назад.

– По-моему, нам больше не о чем говорить.

– Я хочу извиниться.

Дилани тут же оставила попытки убежать.

– Извиниться?

– За то, что я сказал вчера. В конференц-зале. Я был несправедлив. Это было грубо и неуважительно, и у меня нет права говорить тебе такое.

Он посмотрел ей в глаза и увидел, что ее взгляд смягчился.

– Я знаю, мои слова причинили тебе боль. Я сожалею. Я не хотел этого.

– Тогда почему вы это сделали?

Лукас закрыл глаза.

– Меня немного… застала врасплох вся ситуация. Мне не нравится, когда я теряю контроль… И ты была совершенно права, назвав меня неандертальцем. – Он показал костяшки пальцев, на которых остались шрамы после того, как в десять лет он упал со скейтборда. – Видишь, мои руки в шрамах из-за того, что волочатся по земле.

Дилани улыбнулась, потом рассмеялась. Боже, как она хороша, когда смеется!

– Ладно. Извинения приняты. – Дилани снова попыталась уйти. Очевидно, его проступки были прощены, но не забыты окончательно.