Помни обо мне

— А ты перекрестись, — советует Прасковья Семеновна. — Сразу полегчает.

Таня улыбается и крестится, больше в угоду доброй Прасковье Семеновне.

— Вот и хорошо…

Прасковья Семеновна облегченно вздыхает.

— Не с кем посоветоваться, — жалуется Таня. — К маме не подступиться…

— А ты с учителями.

— Что вы!

— Или с подругами.

— Не могу.

— И правда, какой от них толк, такие же девчонки… — Добрая женщина задумывается. — Хочешь, сведу к одному человеку? Большого ума мужчина. К нему многие ходят. И поприветит, и присоветует…

— Кто это?

— Духовник мой. Отец Николай. Я к нему шестой год хожу к исповеди, всем священникам священник — простой, добрый, уважительный…

— А мне он зачем?

— Ты послушай пойди, это не театр, денег он с людей не берет…

Мать тоже советует сходить в церковь. Но о чем можно говорить со священником?

А Прасковья Семеновна все журчит и журчит:

— Ни о чем я тебя не спрашиваю, мне, старой дуре, не разобраться, а этот и просветит, и наставит…

Журчит, журчит, и Таня начинает думать, что она ничего не потеряет, отчего бы и не пойти, может, она и говорить с этим отцом Николаем не станет, а вдруг впрямь умный человек, сумеет утешить…

— Хорошо, — соглашается Таня.

— Ах ты голубка моя! — восклицает Прасковья Семеновна. — Это бог наставил тебя!

УТВЕРЖДЕНИЕ В ВЕРЕ

Уговорились пойти в воскресенье. Не слишком рано, после двенадцати, когда отойдет обедня. Прасковья Семеновна заранее условилась со священником.

Шли быстро, будто на работу. Свернули в подъезд старого многоэтажного дома.

— Разве не в церковь?

— Зачем? Поговоришь на спокое, без лишних глаз…

Дверь им открыла пожилая женщина, почти старушка. Кивнула Прасковье Семеновне, знала, должно быть, о посещении, повела за собой.

Таня шепотом спросила Прасковью Семеновну:

— Жена?

— Сестра.

Таня не очень-то рассматривает комнату. Все ее внимание поглощено человеком, к которому они пришли. Умный или так себе? Добрый или только притворяется добрым? Старенький и простой. Это увидела сразу. Чем-то похож на доктора, который лечил ее, когда она болела корью, и чем-то не похожий ни на кого.

Прасковья Семеновна подошла под благословение.

— Благословите, батюшка.

Он наскоро ее перекрестил и торопливо отдернул руку, точно стеснялся Тани.

— С чем пожаловали?

Указал посетительницам на стулья.

— Да вот, привела к вам девушку.

— На предмет чего?

— Для назидания.

Отец Николай усмехается:

— В каком же назидании нуждается… Вас как зовут?

— Таня.

Таня не выдерживает:

— Вот мне говорят: молись, молись, а я даже не знаю…

— Есть ли бог?

Отец Николай угадал. Этот вопрос часто задают, и он неизменно отвечает — есть. Но когда речь заходила о доказательствах, отец Николай не столько прибегал к доводам рассудка, сколько обращался к чувствам собеседника.

Он и на этот раз не пытался ответить, указал Тане на кресло, подал ей книжку:

— Почитайте. Евангелие. Не торопитесь. Поразмыслите. И о нем, и о себе…

Раскрыл книжку, отошел. Вполголоса говорил с Прасковьей Семеновной. Потом голоса смолкли. Таня выглянула из-за спинки кресла — никого. Ее оставили одну.

Священник раскрыл перед ней Евангелие от Матфея. «От Матфея святое благовествование». Главу, где повествуется о мучениях и казни Христа. Таня принялась читать. Поначалу медленно, отвлекаясь мыслями к себе. Но постепенно фабула ее увлекла. Она стала обращать внимание на отдельные выражения, и ее по отношению к самой себе охватила ирония — что у нее за страдания в сравнении с муками, выпавшими на долю этого человека! «Плевали ему в лицо и заушали его, другие же ударяли его по ланитам…» Таня опять подумала: есть ли бог? Ведь в Евангелии речь идет о сыне человеческом! Но мог ли выдержать все это человек, если бы не был богом?…

Книжка увлекала все больше, вдохновение, с каким она написана, покоряло все сильнее, все казалось таким же поэтичным, убедительным и достоверным, как в сказках Андерсена. Сказки ведь для того и существуют, чтобы находить в них утешение.

Таня до того увлеклась, что не заметила, как в комнату вернулся отец Николай.

Она вздрогнула, когда он звякнул чашкою у буфета.

— Простите… — Таня вскочила, — Я задерживаю…

— Ну как? — спросил он. — Есть бог или нет?

— Должно быть, есть, — несмело призналась Таня. — Потому что человек не способен вынести такую жестокую муку.

Все нравилось Тане у отца Николая, и прежде всего сам отец Николай. Немало плохого слышала она о попах. Стяжатели, пьяницы, мздоимцы, сластолюбцы, развратники и прежде всего обманщики: служат богу, в которого сами не верят. Но отец Николай чужд этих грехов. Он прост, скромен, воздержан в еде и питье, равнодушен к деньгам и к женщинам и действительно верит в бога. Живет вместе с сестрой, еле-еле сводит концы с концами: сестра работает где-то бухгалтером, оклад отца Николая больше, но он охотно помогает всем, кто к нему обращается. На самом деле выполняет заповедь любить ближнего, как самого себя.