Помни войну

Страна восходящего солнца, готовясь к войне против России, стала искать себе союзников в Европе, стремясь создать антироссийскую коалицию. Прообраз в Токио видели на примере Крымской (или Восточной) войны 1853-1856 годов. Однако ни Лондон, ни Берлин на такой союз не пошли, хотя и отличались большой недоброжелательностью к огромной империи, раскинувшей свои владения в Восточной Европе и Северной Азии. Воевать с Российской империей им хотелось чужими руками.

Европейские державы втайне надеялись, что война с Японией ослабит мощь России. Не случайно германский канцлер Бисмарк однажды заметил:

«У России быстро увеличивается население, и она полна энергии. Ее можно сравнить с закупоренной бочкой бродящего вина, которая рано или поздно должна в каком-нибудь месте разорваться. Если взрыв произойдет в сторону Сибири — тем лучше. Если он будет иметь место в Черном море или на Босфоре — это тоже не опасно для нас. Мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить взрыва бочки у нашей границы».

С первых дней января 1904 года на Японских островах началась скрытая мобилизация призывных возрастов в армию и на флот. Одновременно в нескольких пунктах началось сосредоточение транспортных судов для предстоящего десантирования войск на материк...

В России в высшем эшелоне флотского и армейского начальства, среди дипломатов были люди, которые видели, что страна «скатывается» к большой войне на Востоке. Одним из них был и вице-адмирал Макаров, обладавший завидной прозорливостью. Человек, к характеристике которого подходит одно емкое и значимое слово, — «государственник».

Степан Осипович, чье детство и юность прошли на Дальнем Востоке, внимательно следил за складывающейся военно-политической обстановкой на Тихом океане. Еще во время своего пребывания в 1895 году в составе Тихоокеанской эскадры он смог лично убедиться в реальности завоевательных устремлений страны самураев. Япония уже тогда готовилась шагнуть с островов на континент.

После возвращения с Тихого океана на Балтику Макаров скажет после окончания своего доклада морскому министру:

— По всему видно, что японцам стало очень тесно на своих благодатных для жизни островах.

— Как это понимать?

— А так, что они будут воевать с соседями за земли на континенте.

— Но перед ними преграда из морей. Японцы никогда не относились к числу мореплавателей.

— Вы ошибаетесь, господин министр. Преградой служат не моря, а всего лишь пролив между островами и Кореей. Он так неширок, что сухопутная армия перешагнет через него за несколько дней.

— Для десантирования войск нужны транспортные суда. Много транспортов.

— Они у японцев уже есть. Купеческие, рыбацкие. Последних особенно много.

— Согласен. Но военный флот Японией еще не создан.

— Он уже создается. И денег в Токио на него не жалеют. Армия так не финансируется, как флот...

Пророком Макарова при жизни не называли. Но все дальнейшие события показали, что он ни в чем не ошибся, предсказывая развитие взаимоотношений между Россией и Японией. Ни в чем.

Еще за десять лет до начала Русско-японской войны 1904-1905 годов Степан Осипович обращал внимание Морского министерства, а через него и николаевского правительства на приближение военного конфликта на Востоке. Он указывал на необходимость усиления боевой мощи русского Тихоокеанского флота, слабость его базирования, неподготовленность к предстоящей войне порта и крепостных укреплений Владивостока.

Но к макаровским предостережениям не прислушивались ни тогда, ни в преддверии самой войны. В противном случае она могла бы пойти по иному сценарию.

Покидая Дальний Восток, Макаров составил обстоятельный отчет с правильными, как показало время, оперативными и стратегическими выводами. То был по своей сути точный прогноз на ход предстоящей Русско-японской войны. И не только на ее начальный период.

Но в правильности выводов в макаровском отчете в российских правящих кругах и Морском военном ведомстве убедились только после окончания военного конфликта на Дальнем Востоке. Признание прозорливости приходило уже после констатации факта случившегося.

В чем же видел Степан Осипович Макаров как флотоводец и человек государственного ума «желательное улучшение» флота Тихого океана? Он считал первостепенным:

1. Уменьшение разнообразия типов кораблей и увеличение для них запасов угля, что повышало автономность их океанского и прибрежного плавания.

2. Организацию разведки, особенно морской, вероятного противника.

3. Создание морской тактики современного броненосного флота.

4. Изъятие чугунных ядер (!), еще имевшихся на вооружении корабельной и крепостной артиллерии, и замены их фугасными снарядами.

5. Улучшение флотских, особенно корабельных, средств связи и наблюдения.

В отличие от царского правительства, уверовавшего в дипломатическое могущество Российской империи, адмирал не «видел» возможных союзников России в войне с Японией. Он так и отметил в отчете: